Митрополит Сурожский Антоний
ТРИОДЬ ПОСТНАЯ
(Проповеди)

О трезвости
Перед Страстной

     Я хочу сопоставить два слова из Священного Писания, которые друг друга раскрывают и объясняют. В сегодняшнем Послании мы слышали слова: Не упивайтесь вином, потому что в нем блуд, но поучайтесь в псалмах и пениях и песнях духовных... А в день Пятидесятницы, когда Святой Дух сошел на Апостолов, и они вышли в трепете и восторге этого вдохновения, истинного вдохновения, исполненные именно Духом жизни, Духом сыновства, Духом любви, Духом радости, то люди, которые их видели или слышали, в недоумении говорили: Не упились ли вином эти люди, что в них сейчас такой восторг, такой подъем?..
     И вот, в сопоставлении этих двух мест мы находим для себя путь духовной жизни. Когда Апостол Павел говорит “не упивайтесь вином, потому что в нем есть блуд”, он не только говорит о том, что человек, упившись, может поступить грязно и нехорошо; он говорит о чем-то гораздо более основном и важном, о том, что одно вдохновение, один восторг, одно опьянение может подменить другое.
     Мы призваны в этой жизни быть носителями Святого Духа; в нас должна бы ликовать вечная жизнь, переливаясь через край восторгом, любовью, творческим вдохновением, должна сиять жизнь Божия в нас. Но как часто мы ищем вдохновения, опьянения в чем-то другом, – в вещественном вине, которое дает человеку иллюзию, что ему хорошо, что он крепок, что он силен, что море по колено, что горе отошло, что он вошел в мир, где все ему доступно, где он – царь, где он властен. И еще чаще мы опьяняемся всем тем, чем мы подменяем Бога, и тем, на что мы опираемся, чтобы жить: потому что чем-то надо жить. Нельзя жить без вдохновения, – и вот люди упиваются: упиваются всем доступным, стараясь что-то поставить вместо истинного вдохновения, которое не приходит.
     В молитве это часто бывает, когда человек, становясь на молитву, не ищет с тоской и надеждой Господа своего, а ищет в молитве какое-то удовлетворение, успокоение своего сердца, какую-то искру жизни. И так часто бывает, что, молясь, мы проходим мимо Бога, что имя Его, присутствие Его, приближение Живого Бога мы только стараемся использовать, чтобы на мгновение, хотя бы на мгновение, в нас дрогнуло что-то и нам показалось, что мы живы.
     Мне помнится письмо, которое я получил много лет тому назад от одной из Елен, о которых мы молимся за литургией. Она заболела в ранней молодости неисцельной болезнью, и, когда тело начало слабеть и плоть становиться прозрачной, ей показалось, что так близок Господь. Тяжесть тела, тяжесть ума уже не мешали вырваться к Господу, и казалось, что вот-вот прорвется душа в эти дали. Но тело продолжало слабеть, и пришел момент, когда тело и душа оказались бессильны сделать это усилие, которое человека бросает вперед, дает ему раскрыть крылья духа. И тогда она мне написала слово, которое, мне кажется, так глубоко и сильно и так непосредственно относится к тому, о чем сейчас идет речь... “Молитесь, – писала она, – чтобы я никогда не постаралась себе в утешение поставить вместо Бога, Которого я не могу уже больше достичь, иллюзию о том, что Он тут”... Это ведь сводится к тому, чтобы сказать: Молите Бога, чтобы Он дал мне крепость остаться в предельной оставленности, в последнем неизбытном нищенстве, но только не принять лжи себе в утешение, не взять землю, когда я ищу Неба...
     И вот в этом я вижу мудрое, и мужественное, и строгое слово, которое делает понятным сегодняшнее апостольское слово. Не упивайтесь, не давайте себе опьянеть ничем, потому что это подмена: опьянение опьянению рознь. Человек, который пьян вечностью, как Апостолы в Пятидесятницу, может показаться другим на мгновение будто упившимся вином; но это не так. И вот к чему нас призывает Апостол, и вот о чем он нас предупреждает: берегитесь, будьте трезвы до предела, будьте трезвы до конца, потому что опьянеть землей, когда ищешь Неба, – это измена, это блуд.
     И вот сейчас мы почти на краю страстных дней. Одна неделя осталась для того, чтобы отрезвиться, для того, чтобы понять, что мы идем навстречу чему-то, что не является иносказанием, мечтой, а что является подлинным, трагедией жизни, что мы идем навстречу чему-то, что переживать для себя нельзя, к чему можно приобщиться, потому что это реально и так страшно, так значительно, но чего нельзя употребить для того, чтобы свою душу поколебать и разбудить.
     Ведь если бы мы только знали – и сколько людей это знают в наши дни, по всей земле, при обстоятельствах общественности нашей – если бы мы знали, что вокруг кого-то, кого мы любим, замыкается кольцо ненависти, кольцо соглядатаев, что постепенно закрывается перед ним путь свободы, путь бегства, что вот-вот настигнет этого человека какая-то вражья сила и он уйдет в безнадежный плен, из которого путь только на расстрел, на смерть, на пытку, – как бы мы были трезвы, как бы мы восприняли все вокруг нас – все, что в ежечасной нашей жизни, и то, что в нашей церкви, – трезво, строго, реально, потому что перед нами стоял бы образ дорогого человека, который через мгновение будет взят, убит, заключен, умучен.
     И вот к этому мы идем: немного дней осталось до момента, когда будет перед нами проходить не рассказ, а живой образ судьбы Человека Иисуса Христа, нашего брата по плоти и по человечеству, и нашего Бога, Творца. Вот где стоит слово апостольское: Берегись, берегись, не упивайся, не опьяней от мира и земли так, чтобы стать нечутким к тому, что будет происходить здесь – там, где среди земли мы видим события земные в их небесном освещении. Берегитесь, не упивайтесь тем, что вы будете видеть и слышать и переживать здесь, в храме. Это не дано, чтобы упились, а чтобы отрезвились, чтобы мы опомнились, чтобы реальность стала настолько острой, что она рассекла бы, как меч, по слову Апостола, между душой и духом, между телом и костьми, чтобы отпало все мертвое, все, что принадлежит царству тьмы и тления, и осталась только трепетно-трезвая душа перед своим спасением или погибелью. Аминь.