| Задача курса – воспитание у детей навыков элементарного нравственного самоанализа, а идея курса, лейтмотивом проходящая, это идея о том, что творить добро – это путь к радости.
Культура это не искусство, это очень важно понимать. Культурология не есть искусствоведение. Я исхожу из того определения культуры, которое предложили английский классик культурологии английский ученый польского происхождения Бронислав Малиновский. «Культура – это все те действия человека, которые нельзя объяснить исходя из его анатомии и физиологии». То есть культура – это собственно человеческое в человеке. И, прежде всего, в отличие от животных, человек отдает себе отчет в своих действиях. Он к чему-то сознательно стремится, от чего-то сознательно уходит. Поэтому разговор о культуре - это разговор о мотивах, а мотивы – это разговор о тех ценностях, которые понимает человек. Вот поэтому разговор у нас о поведении человека, о поведенческой культуре, а не о произведениях искусства.
Мой коллега Андрей Владимирович Глонцев, автор учебника по Основам иудейской культуры, совершенно справедливо сказал, что в нашем учебнике вы не найдете икон, фресок, картин, статуй, потому что в иудаизме этого нет. Наш учебник ни о культуре иудаизма, ни об искусстве иудаизма, он рассказывает о том, что еврея делает евреем. Вот это совершенно справедливый подход. Заменяя в этой фразе слово «еврея» на слово «христианин» вы получаете, в том числе, формулу учебника Основы Православной культуры.
Один из важнейших пластов культуры – это, так называемый, культурный сценарий. Культурный сценарий – это типовое поведение, типового обывателя, в типовой жизненной ситуации. Вот надо отойти от такого, может быть немножко даже опять же массонско-политического мифа, что культура это удел творческих гениев. Неправда. Культура это мир людей, обычных людей, далеко не гениальных. И вот культурный сценарий – это базовая матрица поведения. Разные народы, эпохи разнятся между собой именно по культурным сценариям. Как принимаются роды, как пеленают малыша, как отец общается с младенцем, кстати, это очень понятные вещи. Есть немало и культур, и семей в которых отец не замечает малыша, т.е. малец, ты давай к мамке, т.е. вырастишь большой, будем в баню ходить - там тебе папка все расскажет, а пока кыш-кыш-кыш к мамке на женскую половину дома. Вот это очень интересный вопрос – отец и его отношения с малышом. Как играют мальчишки, как ухаживают за девочками, как дерутся, как мирятся, как работают, как отдыхают, как кушают, как торгуются, как болеют. Это очень важный культурный сценарий. Культура болезни это не культура врачевания, нет, это именно культура болезни. Мое отношение к моей болячке. Был такой святой наших дней отец Иоанн Крестьянкин. И однажды, отец Аркадий Шатов, который создал в Москве училище сестер милосердия поехал к нему с вопросом. «Батюшка, как мы должны девочек воспитывать? Что мы должны в них вложить? Что главное в служении сестры милосердия?» Отец Иоанн на секунду задумался и сказал: «Девочки должны понять, главное в служении сестры милосердия – научить больного любить свою болезнь». Поразительные слова. Что болезни бывают разные. Есть грипп, ОРЗ, ангина, к ним мое отношение понятное. Заболел гриппом, температура есть, эффералган упса и все. А есть другие болезни, они на всю жизнь. Ревматизм или подагра, язва или диабет. И вот надо уметь жить с этими болезнями, а не просто проклинать их. Поэтому это очень серьезная культура болезни. Культура старения. Культура умирания. Культура погребения. Культура ухода за могилами. Это вот базовые культурные сценарии. И о них тоже пойдет речь в учебнике.
Поэтому не надо думать, что цель курса – подготовить юных гидов по Русскому музею. Это не так.
Второе ключевое слово – Основы. Основы – это корни. Понимаете, Троица Андрея Рублева – это не основы Православной культуры. Это цветочек на дереве Православия. А основы Православной культуры – это христианские убеждения, это Евангелие, христианская система ценностей. Мир религий – это мир сверхценностей, мир предельных мотиваций, разговор о предельных страхах, предельных надеждах. Вот это корни. Ствол – это культурный сценарий. Все мужчины делают это, все девочки делают это, это ствол культуры. Иконы, картины – это цветочки, а плод? Высший плод Православной культуры – это не Троица Андрея Рублева, это сам Андрей Рублев. Высший плод православной культуры – это человек православной культуры. Высший плод мусульманской культуры – это человек мусульманской культуры.
Следующий ствол, который следует отдельно объяснить – светскость. Только в советском политическом жаргоне слово «светский» означает антирелигиозный. Откройте любой словарь европейского языка, посмотрите значение слова secular (не церковный), антоним слова – клирик, церковный - the clergy (of a church). Светский означает всего лишь – неконтролируемый церковной властью и не финансируемый ею. Поэтому, например, профессор математики, читающий курс математики в католическом университете это клирик, он получает деньги от церкви. А, скажем, Ф.М. Достоевский или В.С. Соловьев – это светские представители русской православной культуры. Это светские люди. Но у них были православные грандиозные убеждения, и они творили в соответствии с ними. Поэтому не надо думать, что светская этика должна быть, во что бы то ни стало, натужно антирелигиозной.
И вновь подчеркиваю – все шесть модулей являются светскими. Потому что даже преподавателям по данному курсу не Церковь будет платить зарплату, Церковь не будет подвергать цензуре ваши лекции и т.д. и т.п.
Слово «духовность». Видите ли, Министерство Просвещения поставило меня в идиотскую ситуацию, потому что мне навязали соавторов. Вот мой учебник, вот моя фамилия в нем. Но с первой же страницы в этом учебнике написаны вещи, с которыми я радикально не согласен, потому что первый учебник, первый урок писал некто Данилюк. И я там читаю следующие слова: «Духовность воспитывается фильмами, книгами, и играми». Господа атеисты, имейте совесть, хватит тырить по мелочи. Зачем вы сперли слово духовность! Слово «духовность» из великого религиозного лексикона. И оно очень древнее. Апостол Павел еще пишет (1 Кор. 2:12 - 3:4): «Душевный человек не понимает духовного». Такое же значение это слово имело и у гностиков, и у неоплатоников.
Духовность в человеке, это то, что от Духа Святаго, а не от культуры. Проявление духовности одно из первых – это «тоска яже по Бозе». Удивительное проявление духовности – это слова Арсения Тарковского:
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало.
Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Всё горело светло.
Только этого мало.
Вот мало, мало любого жизненного успеха, хочется большего. Духовность – это зона гравитации Бога, который выдергивает человека из привычной скорлупы, колеи и влечет к чему-то большему.
Был такой человек, архиепископ Сан-францисский Иоанн Шаховской. В юности, в 20-е годы он жил в эмиграции во Франции. Друг Марины Цветаевой, очень красивый молодой человек, во всех смыслах красивый. Говорят, издаваемый им литературный журнал, пользовался успехом. И, вдруг, он бросил все, уехал на Афон, принял монашество. Спустя годы он объяснял, почему он стал монахом. «Просто я заскучал в своих правдах и захотел истины». Вот это и есть одно из проявлений духовности.
Теперь переходим к следующему блоку нашего общения – особенности курса именно Основ Православной культуры, именно в этом курсе этого учебника.
Первой особенностью является вот что. Есть такая аксиома педагогики: «Авторитет учителя должен быть непогрешим». Все наши дискуссии должны остаться в учительской. Тем более в начальной школе. Наш эксперимент ставит под угрозу авторитет учителя. Потому что большинство педагогов будут знать о Православии не больше того, что написано в учебнике. Для огромного числа педагогов эта книга станет первой книгой о Православии. Все мы понимаем, что надо прослушать 20 лекций в университете на какую-то тему, чтобы потом провести два урока на эту тему в школе. У нас все наоборот. Две лекции о Православии на курсах тьюторов и потом вперед двадцать уроков рассказывать непонятно о чем. В Брянской области губернатор обязал бедных учителей мобилизовать на новый курс. И вот учительница, мобилизованная на этот проект, не приготовилась к уроку, не успела или еще что-то. Ну, что там, малыши, прочитаю. Открывает учебник, читает, хорошо читает, вместе с классом детишкам прямо на уроке. Переворачивает страничку, а на следующей страничке была икона «Пятидесятницы». На этой иконе над головами апостолов языки пламени. Она переворачивает страничку и шарахается: «Ой, что это у них, пожар, что ли?». Вот чтобы учитель не попадал в такие ситуации, я вложил в каждый урок парашют для неверующего педагога. Внимание коллеги! В каждом уроке ОПК есть парашют для не церковного учителя, т.е. возможность увести дискуссию в не церковное русло, уйти от незнакомого для педагога конфессионального материала. Потому что урок, это всего лишь две такие полосы, весь урок. По требованию САНПИНА к концу четвертого класса дети должны читать со скоростью 80-90 слов в минуту. Тело урока 2700 знаков. Понятно, что дети одолеют это за 10 минут. Чем заниматься еще полчаса? Дискуссия. Так вот если учитель чувствует себя некомфортно, неуверенно в конфессиональном материале надо спасти его честь и тем самым дать ему возможность уйти с этой площадки. Как это делается? Читайте внимательно учебник.
Например, урок про молитву «Отче наш», суперконфессиональная тема. Но там есть вопрос: «Есть такое выражение – знать как «Отче наш»», т.е. твердо и назубок. Ребята, давайте обсудим, а что вы должны знать как «Отче наш». Вариант: домашний адрес, мобильный телефон мамы, правила дорожного движения, телефоны экстренных служб и т.д. и т.п.
Урок - «Монастырь». Очень, казалось бы, конфессиональная тема. Но начинается она с чего? У разных людей, разные призвания. Свое призвание у учителя, спортсмена, врача, военного, а есть люди, которые свое призвание ощущают в молитве. Ребята, давайте поговорим о ваших призваниях (варианты). А хорошо ли жить, если призвания нет?
Конечно, это еще маленькие детишки, а мне вот учителя в Москве на курсах тьюторов подарили удивительную страшную книгу. Они провели мониторинг (социологический опрос) профессиональной ориентации старшеклассников (подростков). Поразительная вещь. В 12-13 лет 35% подростков хотят быть бизнесменами, причем большинство хотят быть хозяевами игровых центров (понятное дело, чтобы играть по месту работы). В старших классах уже 15% хотят быть бизнесменами, а студенты-первокурсники только 5% хотят быть бизнесменами. Поразительная динамика и очень страшная. Отмечает она следующее – ребята боятся ответственности, они от нее уходят. Со временем они понимают, что бизнесмен это не только плюс, не только толстый кошелек, это еще и отсутствие рабочего дня. Рабочие сутки, а не рабочий день. Это ответственность, это труд, риск. И, поэтому, чем старше, чем умнее, тем больше подростков желают стать менеджерами. То есть, пусть у меня будет та же зарплата, я об этом мечтаю, что у бизнесмена доходы, но никакой ответственности. Это очень страшная вещь, на мой взгляд. Психология менеджеров. То есть четкое деление жизни на работу и жизнь. Жизнь начинается после 17 часов. А работать, а мне «пофигу» на кого работать, это не важно, я как Чубайс всюду откажусь, всюду герой найдет свою Саяно-Шушенскую ГЭС. А отдых это жизнь потом. Жизнь – это отдых. Вот это серьезная тема, но не знаю, для 10 класса, в десять лет имеет место именно в эту сторону вести разговор. Работа в призвании хороша лишь для призвания, пожалуйста, почему бы и нет, и об этом тоже можно поговорить. Так что надо говорить. В каждом уроке есть возможность уверенно чувствовать себя педагогу. Надо внимательно текст прочитать, и найти такие запасные пути на всякий случай. Если чувствуете, что дискуссия может выйти из под контроля, за рамки вашей компетенции, - будьте готовы перейти на запасной путь. В этой связи я хочу сказать, что одна из возможных вероятных ошибок – это установка педагога на то, чтобы загрузить в сознание ребенка несколько вагонеток со знаниями. Это не курс в семинарии. Не надо стараться рассказать все, что вы знаете о Православии или все, что хотели бы рассказать детям. Задача курса – не знание не знаниевая. Я вам скажу теперь так. Официальная задача курса, задача не эксперимента, а задача курса, (педагог это должен понимать), задача курса – воспитание у детей навыков элементарного нравственного самоанализа. Чтобы ребенок открыл бы для себя свой внутренний мир, мир своей души и научился бы чувствовать его боли и его потребности. Чтобы ребенок реагировал не только на боль в пальчике, но и на боль совести. Чтобы, соответственно, ребенок научился делать элементарные нравственные запросы к своей совести. (А вот эта вот моя мысль это к добру или ко злу. У меня от этого душа будет болеть, или она будет радоваться.) Поэтому, одна из сверх идей курса, лейтмотивом проходящая, это идея о том, что творить добро – это путь к радости.
Неофициальная задача курса воспитать поколение верующих. Я реалист, я понимаю, что за две четверти, разделенных тремя летними каникулами, мы в детишек особо ничего вложить не сумеем. А потом пубертат сотрет в их памяти все конкретные заповеди, примеры и так далее. То есть глупыми они станут без нас. С нашей помощью они будут «блудными» сыновьями в библейском смысле этого слова. Я бы хотел, чтобы у них осталось доброе послевкусие от нашего курса. Мне бы хотелось, чтобы у них осталось понимание того, что, скажем, храм Православия – это органическая часть родного пейзажа. Это не экзотика, органическая часть родного пейзажа. И потом, когда они пройдут через этот пубертат и т.д. у кого-то из них сработает тоска по родному дому. Ощущение что, а есть же, есть же родной дом, было время - меня любили, и мне там было хорошо. Понимаете, на наших уроках нельзя заниматься религиозной пропагандой. Наш курс – это презентация Православия. Очень хотелось бы, чтобы эта презентация была сделана так, чтобы ребенок дома начал бы мечтать. Сказал: «Я хочу, чтоб эта сказка была былью». Но это домашняя работа ребенка, чтобы эта сказка стала былью.
Еще несколько слов об особенностях всего курса. Потом мы перейдем к урокам.
Я считаю главным проклятием большинства ранее написанных учебников ОПК – это проклятие прошедшего времени и женского рода. Проклятие прошедшего времени означает следующее – подчеркнутое историкоцентричность курса. В старшей школе это может еще и годится, для младших – нет. Четвертый класс, у них вообще нет курса истории, у них нет ощущения истории, хронометра у них нет исторического в сердце еще. Для детей этого возраста для них Ельцин и Цезарь это современники, причем современники динозавров, потому что все втроем они жили во времена, когда меня еще не было на свете. Поэтому, я считаю, маразм попытку навязать малышам историю религии, в качестве одного из модулей. У них нет чувства истории, у них нет знания географии и у них просто нет вопроса, - запроса у них нет. Ой, я спать не могу, расскажите мне символику пагоды и во что верит конфуцианист. У детей нет этих запросов, чего вы к ним лезете. Что такое курс истории религий в 4-5 классе? Я учебник их смотрел. Я сейчас, простите, займусь немножко критикой. Вот у меня в руках методичка, изданная Московской академией. Здесь самое примечательное, что они учат работать с моим учебником, приводя примеры из других учебников. Поэтому, хотя бы главы из них здесь опубликованы, и я имею право на них ссылаться. Ну как вы думаете, есть урок 11: «Священные сооружения». Основные понятия: мечеть, минарет, пагода, алтарь, храм и т.д. За урок предлагается символика храма, пагоды, мечети, синагоги. Тут два вопроса. Первый, а дети об этом просили? Детям в Рязанской области позарез нужно знать, что такое пагода? И второй. А они это в состоянии запомнить, такое изобилие материала? Ведь умные же люди это делали, - умные. Поэтому я вижу, по другим вещам, что в их восприятии, восприятии этих идеологов, для них, по-сталински еще, религия, это что-то среднее между сифилисом и триппером. От этого надо детей защищать и поэтому они всеми силами пробуют натянуть презерватив на наш курс, чтобы, упаси Господь, никакая религиозная зараза в мозги детишек не попала. Отсюда цензура моего учебника и много чего другого, что я видел за эти полгода.
Кстати говоря, не нужно иллюзий. Я понимаю, что все выбирали кота в мешке. И я предвижу массовое бегство с уроков светской этики. Знаете почему? Я вам зачитаю. Урок 7: «Добродетель и порок», 4 класс. «Этика изучает мораль и пытается узнать, что есть добро и зло, ложное и недопустимое, но она является и практическим знанием, так как изучает поступки и поведение людей. В этике выделяют два основных понимания того, что такое добродетель. Во-первых, добродетель выражает стремление человека соответствовать тому образу личности, которое соответствует моральным идеалам добра. Каждый человек имеет перед собой образцы хорошего и морального поведения. Ориентируясь на эти моральные образы, человек учится быть добродетельным. Повторяю, добродетель означает отдельные положительные моральные качества человека как личности. Личностью называют человека выработавшего устойчивые способ поведения при взаимодействиями с другими людьми». Понимаете, почему эти учебники были так засекречены?
Я к тому, что в курсе Основ Православной культуры я сознательно старался уйти от исторических личностей. Я исходил из того, что ребенку в этом возрасте все равно, что там сделал Содом со своею Гоморрой. И детям в этом возрасте мало интересны интриги древнееврейских патриархов с их женами и между собой. Путеводной звездой при написании учебника для меня были мудрые слова Гарри Поттера, который однажды сказал: «Какой ерунде учат нас в школе колдовства. Вместо того, чтобы учить нас колдовству лучше бы нам объяснили как мальчик может понять девочку». Золотые слова. Я считаю, что это единственно допустимые интонации в разговоре об Основах Православной культуры. Наш взгляд на твои проблемы. Не про наши церковные проблемы рассказывать ребенку, как церковь когда то победила еретика Нестория, а про жизнь ребенка. Его проблемы: отношения с одноклассниками, ябедничество, сплетничество, еще что-нибудь. Об этом надо говорить. Поэтому учебник этикоцентричный, сценарный и, соответственно, учебник предельно актуализированный.
В чем это проявляется. Для меня важно, чтобы в учебнике были, например, фотографии. Не иконы, а фотографии. Скажем урок «Монастырь, монашество». За две тысячи лет в Православной Церкви такое удивительное богатство монашеского опыта, святых монахов, подвижников, чудес, мудрых слов и так далее. Но я взял не житие Сергия Радонежского, ни Серафима Саровского, а Луку Войно-Ясенецкого. Почему? Первое – это святой двадцатого века, есть фотография, а не икона. Понимаете, икона это немножко с другой планеты, это в другом мире, это не мое. Во-вторых, Лука Войно-Ясенецкий лауреат Государственной премии по медицине, он врач. Для меня это принципиально важно. Межпредметные связи, во-первых, а во-вторых, вся остальная школа будет ребенку говорить, что религия несовместима с наукой. Вот тебе просто фотография человека, который очень хорошо это совмещал. Или урок о заповедях блаженств. Тут про милостыню, милосердие и т.д. Иллюстрация вот такая: Иннокентий Смоктуновский и его рассказ. Рассказ удивительный. Прежде чем прочесть я поясню. Я исходил из того, что этот учебник первая книга и для родителей тоже. Первая книга о Православии. И, поэтому, сознательно вставлял сюда фрагменты, которые будут не очень интересны и понятны детям, но они понятны педагогам и родителям. Для детей имя Смоктуновский не скажет ничего. Вряд ли они вспомнят «Отроки во вселенной», это единственный детский фильм, где он снимался. Этот фильм сегодняшние дети не знают. Но зато, для взрослых, для родителей и педагогов это будет значимо.
Рассказ следующий. Смоктуновский говорит: «Мне было шесть лет, и в какой-то праздник тетя дала мне тридцать рублей: «Пойди в церковь, отдай на храм». Тридцать рублей! На эти деньги года полтора можно есть мороженое! Я уже принял решение, что оставлю деньги себе, а тетке скажу, что отнес. И тем не менее почему-то все равно иду к храму. Сам не понимаю, как с зажатым кулаком я оказался около церкви. Зашел внутрь, твердо зная, что никому ничего не отдам. И вдруг подошел к служителю и сказал: «Возьмите на храм, пожалуйста»… С той поры я понял, что Кто-то на Небе поверил в меня. Если бы тогда я не отдал эти деньги, я не смог бы пройти войну, плен, тюрьму». А комментарий в теле урока очень простой. Если ты хочешь помощи от Бога, хочешь, чтобы Бог послал тебе ангела, сам стань ангелом для кого-нибудь. Или, скажем, урок «Защита Отечества». Ну, опять же, сколько примеров из русской истории можно было взять. Но я про Илью Муромца не рассказываю, я рассказал про Женю Табакова. Знаете эту историю: «Вечером 28 ноября 2008 года пьяный бандит позвонил в квартиру Табаковых в подмосковном городе Ногинск-9. Дома были только дети: 7-летний Женя и его 11-летняя сестра Яна. Они поверили словам за дверью, будто им принесли «заказное письмо». Угрожая ножом, бандит потребовал отдать ему деньги. Затем он связал девочку и стал её насиловать. В это время в комнату вошёл её младший брат, бандит пригрозил, что убьёт его, если он не выйдет. Сбегав на кухню, мальчик взял нож и ударил мужчину. Преступник побежал за Женей, а девочка выбежала из квартиры и позвала на помощь. В это время насильник схватил мальчика и нанёс ему 8 ударов ножом в спину. Женя скончался.
Указом Президента Российской Федерации Женя Табаков награждён посмертно Орденом Мужества за самоотверженность, проявленную при исполнении гражданского долга». Какие-то педагоги в издательстве «Просвещение» мне говорили: «Нельзя, это слишком кровавая история». Им говорю: «А про Павлика Морозова вам можно было рассказывать?» А здесь, понимаете ли, дети травмируются. А для меня важно, чтобы дети поняли, что мужиком можно быть и сейчас. Семь лет тебе, девять – неважно. Это именно культурная матрица, матрица поведения: защита девочки, защита женщины. Так что я старался уйти от прошедшего времени и рассказывать о том, чем живет ребенок сейчас.
Второе проклятие – проклятие женского рода. Вы знаете, у нашей педагогики - женское лицо, особенно у церковной. Это очень тяжело. Один из учебников, который считается классическим по ОПК, начинается словами: «Дорогой друг, ты живешь в красивейшем и прекрасном мире». Все. Это уже парфюм. Это уже бабизмом запахло. Мужики отключаются на первой фразе в любом возрасте, и в 7 лет, и в 70. Поэтому, сознаюсь, я писал сознательно мальчиковый учебник.
Продолжение следует
Вернуться назад
|