Игорь БЕНЕВАЛЕНСКИЙ. Встреча с Архипастырем Черногории. Памяти митрополита Амфилохия (Радовича)

С декабря 1991 года он занимал пост митрополита Черногорско-Приморского, Зетско-Бердского и Скендерийского и экзарха Печского престола. Многие в Черногории считали, что вскоре должен был занять пост Сербского патриарха. С ноября 2007 года патриарх Павел (Стойчевич) находился на стационарном лечении, открывшийся 15 мая 2008 года в Белграде Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви постановил временно передать функции предстоятеля Священному Синоду во главе с митрополитом Амфилохием. В день кончины патриарха Павла, 15 ноября 2009 года, на экстренном заседании Священного Синода избран местоблюстителем Сербского патриаршего престола, и оставался им до избрания патриархом Сербским епископа Нишского Иринея (Гавриловича).

Первоначально на встречу предполагалось отвести не более получаса, но в действительности наша встреча продлилась минут 50, а то и весь час. По итогам, митрополит сказал, что ему было очень приятно с нами познакомиться и побеседовать и что при возможности он будет готов встретиться со мной и Лорой еще раз, и даже приехать к нам в гости. Встречу нам организовал Сречко Рашович, племянник владыки, которого все у митрополита тепло приветствовали и обнимали. Так что на встрече нас было четверо: сам митрополит, Сречко, Лора и я.

При встрече мы взяли благословение владыки и обращались к нему – Ваше Высокопреосвященство. Старец был тогда вполне крепок, достаточно высок ростом, на вид 60-65 лет, по-русски говорил свободно, по крайней мере, выговорить «непротивление злу насилием» смог легко. Как говорят, владел семью языками, состоял членом Союза писателей Сербии и Черногории.

Я сразу передал митрополиту в дар две книги из серии «Букварь школьника. Начала познания вещей Божественных и человеческих», изданных по благословению старца архимандрита Наума (Байбородина; 1927-2017), составлены они по принципу – духовная библиотека в одном томе. В этих объемных изданиях, в каждом более 1200 страниц, рассматриваются практически все насущные для православия темы: и литургика, и догматическое богословие, и церковно-славянский язык, и сравнительное сектоведение, и православный анализ истории философской мысли, и многое другое. Их я получил для передачи в детском приюте при мужском Михаило-Архангельском монастыре села Козиха Новосибирской области насельником монастыря иеромонахом Серафимом (Остроумовым) – настоятелем этого приюта. Митрополиту, по первому впечатлению, книги понравились, он даже сказал, что их хорошо бы перевести на сербский язык, а поскольку я привез в Черногорию еще один комплект таких книг, митрополит поручил передать их в местную библиотеку при семинарии.

Кроме того, в начале встречи я рассказал ему о том, что у нас с Лорой есть духовник – игумен Артемий (Снигур), который служит настоятелем мужского Михаило-Архангельского монастыря в Козихе. Когда год назад он сдавал очередные экзамены в Духовной академии, то в качестве одного из вопросов на экзамене отвечал о теократии в Черногории в XVIII веке. Это говорит о том, что об истории Церкви в Черногории у нас знают, и эти вопросы священники изучают. Ныне Артемий (Снигур) является митрополитом Хабаровским и Приамурским, главой Приамурской митрополии, членом Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви.

Нами к встрече было приготовлено несколько вопросов, из которых я успел задать два. Первый из них звучал так – «Как я считаю, главная беда сегодня в мире – потеря людьми нравственных ориентиров, следствием чего в разных областях являются коррупция власти, нетерпение и нетерпимость во взаимоотношениях людей, разрушение природы и бытовой вандализм. Что, по мнению митрополита, должны сегодня делать рядовые люди, подобные нам с Лорой, чтобы противостоять этой беде? При возвращении А.И. Солженицина в Россию у нас была издана его статья «Жить не по лжи». Я разделяю главную мысль этой статьи, но в ней говорится о том, как не нужно жить, хотя, конечно, и это уже есть деяние. Но можем ли мы сделать что-либо большее, чем только «жить не по лжи»?

Митрополит рассказал, что дважды встречался с Александром Солженициным, первый раз в Париже в 1974 году, сразу после высылки Солженицина из России, второй раз – в 2006 году дома у Солженицина, когда вручал ему высшую церковную награду Черногории.

Первый ответ Амфилохия собственно на наш вопрос прозвучал вполне ожидаемо нами – читать Евангелие. Такой путь, как мы понимаем, подразумевает большую самостоятельную душевную и умственную работу. Но мы часто ищем более прямых указаний и более простых ответов.

Митрополит продолжил свой ответ. Достоевский говорил, что мир спасет красота. Конечно, красота здесь должна пониматься гораздо шире, чем просто внешняя красота вещей и даже природы, тем более не просто красота какой-либо картины, но также красота внутренняя, и поступков и мыслей и отношений между людьми.

Но, на взгляд митрополита, дальше Достоевского пошел Андрей Тарковский, который считал, что мир спасут красота и стыд. Иметь стыд за свои поступки, и даже мысли – очень важная составляющая жизни человека. Как мы поняли, Амфилохий разделяет эту точку зрения.

Прежде чем поставить второй вопрос (даже несколько вопросов) на одну и ту же тему, я рассказал короткую историю, которая приключилась с нашей дочерью около месяца назад. На улице был сильный дождь, и чтобы спрятаться от него, дочь вместе со своим грудным сыном и ее мужем зашли в здание в центре города, где располагались офисы и магазины. Муж пошел в магазин что-то покупать, а дочь с сыном осталась ждать его у входа. Через некоторое время малой заплакал, и чтобы его успокоить дочь дала ему грудь. Села она так, чтобы ее особо никто не видел и чтобы никому не мешать. Через короткое время пришел администратор здания, начал на нее кричать и грубо ругаться и выгонять на улицу под проливной дождь, говоря, что здесь не комната матери и ребенка. Все это он делал на глазах охранников здания, подавая им пример того, как нужно себя вести по отношению к непрошеным гостям. Никаких объяснений со стороны дочери администратор слушать не хотел и только продолжал ругаться.

Вскоре подошел муж нашей дочери и в кабинете у администратора стал объяснять тому, что он не прав и что ему нужно извиниться перед дочерью. Администратор через некоторое время признал свою неправоту, но идти извиняться перед дочерью отказался.

Я сказал митрополиту, что, возможно, если бы администратор твердо отказался идти извиняться перед дочерью, я бы ударил его, чтобы он этот случай запомнил, так как считаю, что зло должно быть наказано. Сречко тут же вмешался и сказал, что обязательно бы ударил администратора в такой ситуации, и что я думаю и чувствую себя как настоящий черногорец. Во взгляде Амфилохия во время моего рассказа мелькнул намек на одобрение моих мыслей.

Теперь мои вопросы. Имеет ли право отдельный человек наказывать зло? Я раньше слышал мысль, что месть – это продолжение жизни зла, которая мне кажется близкой. Где грань между наказанием и местью? Можно сформулировать и другие вопросы на эту тему, которые я задавать не стал, в том числе из-за того, чтобы не ставить в неудобное положение митрополита, так как время, которое он мог выделить нам, было ограничено, а ответ на эти вопросы мог требовать от него гораздо большего времени. Например, правильно ли наказывать другого человека подобным образом, например, ударив его или хотя бы отругав его? Как вообще по-христиански правильнее всего было повести себя в такой ситуации?

Отвечая на поставленный нами вопрос, прежде всего Амфилохий отметил, что вопрос о грани между наказанием и местью представляется ему одним из самых важных и сложных. Затем митрополит коротко рассказал о том, как формировались и развивались его взгляды на эту проблему.

В молодости он долгое время разделял позицию Льва Толстого о «непротивлении злу насилием». Но однажды вечером, когда он был в своей комнате на одном из высоких этажей здания, увидел, как внизу на улице двое бьют одного и уже сломили его сопротивление, повалили его на землю и душат его ногой в горло. Тот из последних сил отбивается и кричит: «Я не делал этого!» А один из победителей продолжает давить ему на горло ногой и кричать в ответ: «Я все равно добью тебя».

Амфилохий высунулся из окна и начал останавливать нападавших, чтобы они немедленно отпустили того, кто уже задыхался. Митрополит сказал нам: «Я понял, что, если бы у меня в ту минуту было ружье, я не задумываясь выстрелил бы в душителя».

С того момента Амфилохий перестал разделять позицию Толстого и добавил, в разговоре с нами, что Иоанн Кронштадтский одним из первых понял ошибочность взглядов Льва Толстого и осудил его, с чем митрополит вполне согласен.

Уже в более зрелом возрасте митрополит прочел роман Александра Солженицина «В августе 1914». В этом романе два героя беседуют друг с другом, причем один из них стоит на позиции Льва Толстого о «непротивлении злу насилием», а второй отвечает ему и говорит: «Если я увижу, что кто-то хочет сломать хребет Матушке-России, то лучше я отвечу перед Богом сам, но прежде я сломаю хребет тому, кто на Россию нападет».

Как мы поняли, ответ второго участника беседы достаточно близок к взглядам самого митрополита. В завершение своего ответа, митрополит рассказал нам притчу.

К старцу пришел человек за советом. – Один человек, – говорит он, обидел и ударил меня, что мне делать?

– Ты же читал Евангелие, – отвечает ему старец, – подставь вторую щеку.

– Нет, я не могу, он же обидел меня и мне опять будет больно.

– Тогда ответь ему тем же, что он.

– Этого я тоже не могу сделать, я считаю, что бить других людей нельзя.

Тогда старец обращается к своим помощникам – идите, накормите его и уложите спать, больше он все равно ничего не может.

Как мы поняли ответ митрополита, и первый путь и второй – это пути деяний. Как мы понимаем, первый путь – для сильных, второй – для более слабых. Но и первый и второй пути – для тех, кто хоть что-то, но готов делать в жизни. Если ты к деяниям не готов, тебе остается только есть и спать.

Мы с супругой так поняли смысл первого пути – подставить щеку, и мы считаем, что в таких действиях вообще есть смысл. Подставить щеку в ответ на обиду или нападение – значит дать понять обидчику, что ты не будешь отвечать ему тем же действием, которое совершил он, что ты считаешь, что есть и другой путь общения между людьми, кроме взаимной агрессии. Если обидчик сможет, то он осознает ошибочность своих агрессивных действий и постарается в дальнейшем исправиться. Но думать, что напавший сразу осознает свою неправоту и исправится, или что он вообще когда-либо осознает свою правоту, ошибочно. Возможно, в этой жизни он никогда измениться не сможет вообще. Но тот, кто не отвечает собственной агрессией на агрессию другого человека, дает последнему шанс к исправлению.

Подставить вторую щеку – действительно путь для более сильных. Тот, кто совершает такое действие, рискует подвергнуться непониманию, насмешкам и все более нарастающей агрессии со стороны окружающих людей. Это путь самопожертвования и, скорее всего, к нему готовы очень немногие.

Владыка Амфилохий был большим патриотом сербского единства и не признавал отдельной нации «черногорцев», навязываемой властями. В 2019 году, когда правительство Джукановича протолкнуло закон об изъятии имущества Сербской Православной Церкви в пользу государства Черногории, он сам возглавил оборону. И сотни тысяч верующих по Черногории на крёстных ходах «не отдадим святыни» – его заслуга.

30 октября 2020 года на 83-м году земной жизни духовный отец нескольких сотен тысяч православных черногорцев, подлинный христианский подвижник, большой друг русского народа митрополит Черногорско-Приморский Амфилохий (Радович) отошёл ко Господу от вызванных коронавирусом осложнений.

1 ноября десятки тысяч черногорцев проводили в последний путь митрополита Черногорского и Приморского Амфилохия (Радовича), патриарх Сербский Ириней возглавил заупокойную литургию и совершил отпевание.

По желанию митрополита погребён он был в крипте Воскресенского храма в Подгорице, построенного в период двадцатилетия, в течение которого архиерей возглавлял Черногорско-Приморскую митрополию.

«Живоносный Источник» №3 (18) за 2021 г.