Протоиерей Александр Ильяшенко. Сравнительный анализ численности и потерь наполеоновской армии в Бородинском сражении по данным Денье и Толя

В надписи на Главном монументе, установленном на Бородинском поле в 1838 году, зафиксировано, что при Бородине было 185 тысяч наполеоновских солдат и офицеров против 120 тысяч русских. На монументе также указывается, что потери наполеоновской армии составили до 60 тысяч, потери русской – 45 тысяч человек (по современным данным соответственно – 58 и 44 тысячи[1]).

Наряду с этими оценками существуют другие, радикально отличающиеся от них.

Так, в бюллетене № 18 «Великой» армии, выпущенном сразу после Бородинского сражения, император Франции определил потери французов всего лишь в 10 тысяч солдат и офицеров.

Подобная картина наблюдается и для потерь наполеоновской армии.

Наибольшее распространение для численности наполеоновской армии получила величина 130000, для русской – 120000 человек, для потерь соответственно – 30000 и 44 000.

В таблице 1 представлена численность обеих армий в Бородинском сражении согласно широко распространенной точке зрения.

Таблица 1. Численность войск в Бородинском сражении

В конце сражения в каждой армии оставались резервы, которые в бой не вступили. Количество войск обеих армий, непосредственно участвовавших в сражении, равное разности общей численности войск и величины резервов, практически совпадает, по артиллерии наполеоновская армия уступала русской. Потери же русской армии в полтора раза превосходят потери наполеоновской. Если предложенная картина соответствует действительности, то чем же славен день Бородина? Да, конечно, наши воины дрались храбро, но неприятельские храбрее, наши искусно, а они искуснее, наши военачальники опытные, а у них опытнее. Так какая же армия заслуживает большего восхищения? При таком соотношении сил и потерь непредвзятый ответ очевиден. Если сохранять беспристрастность и элементарную объективность, придется признать, что Наполеон одержал очередную победу.

Однако существует и другая точка зрения. Генерал-квартирмейстер граф Толь, основываясь на официальных документах, отбитых у неприятеля во время бегства его из России, и показаниях пленных генералов и офицеров, приводит следующие данные: «В сей день неприятельская армия имела войск под ружьем, а именно: 5-й корпус князя Понятовского, состоявший, как выше сказано, из двух пехотных дивизий и двух бригад кавалерии – 16 000 человек. Первый – маршала Даву, из пяти дивизий пехоты и двух бригад кавалерии – 45 000 человек. Третий маршала Нея, из трех дивизий пехоты и двух бригад кавалерии – 25 000 человек. Осьмой – маршала Жюно, из двух дивизий пехоты и одной бригады кавалерии – 10 000. Четвертый – вице-короля италианского Евгения, из трех дивизий пехоты и двух кавалерии – 24 000. Резерв из молодой гвардии – 20 000, старой гвардии с ее кавалериею – 10 000 человек. Четыре кавалерийских корпуса, состоявших каждый из трех дивизий, под командою короля неаполитанского Иоахима, составляли 30 000 человек. К сему принадлежало более 1000 орудий артиллерии, что и составляет под ружьем всего войска с артиллериею более 185 000 человек»[2]. Как видим, русскому командованию были известны состав армии и численность каждого корпуса, приведенного Наполеоном на Бородинское поле.

Однако многими современными историками эти данные отвергаются. Так, доктор исторических наук В.Н. Земцов пишет: «Национальная память русских о Бородинском сражении основана не на историческом, но космологическом восприятии событий 1812 г.». Далее он пишет о том, что с 1813 г. «в восприятии противника под Бородином» стали проступать тенденции, одна из которых во многом связана «с воинствующим самодержавно-крепостническим патриотизмом». «Отличительной чертой официальной версии стало сознательное искажение прошлого при одновременном раздувании антизападнических настроений. К началу 20-х гг. XIX в. вся историография 1812 г. оказалась втиснутой в рамки официально-монархического курса. Работы Д.П. Бутурлина, Н.А. Окунева, Н.Д. Неелова, А.И. Михайловского-Данилевского оказались своеобразным развитием идей Толя, сознательно завышавшим потери Великой армии, занижавшим свои, и в целом вольно излагавшим события в псевдорусском ключе».

Столь же неблагосклонно В.Н. Земцов относится и к «буржуазным» историкам, и к историкам советского периода: «советская власть, подталкиваемая внешней опасностью и готовившая массовые репрессии внутри страны, попыталась найти точки опоры в русском патриотизме, реанимировав не только «буржуазные», но и «дворянские» концепции Бородина. Это нашло отражение в работах А.А. Свечина, Н.А. Левицкого, Е.В. Тарле и др. Общим в этих работах был вывод о стратегической победе русских войск. Такого рода трактовка Бородина еще более усилилась в годы Великой Отечественной войны (работы А.В. Предтеченского, Б. Каца, Б. Соколова и др.) и сразу после войны (работы Н.М. Короткова, П.А. Жилина, Н.Ф. Гарнича, С.И. Кожухова и др.). Над закреплением безоговорочного тезиса о полной русской победе под Бородином активно работал на протяжении многих лет Л.Г. Бескровный.

В конце 60-х гг. некоторую корректировку внес П.А. Жилин, соглашавшийся с тем, что Бородино нанесло смертельный удар по Великой армии, но оспаривавший то, что это обеспечило коренной перелом в ходе всей войны. Только с 1988 г., с выходом работы Н.А. Троицкого «1812. Великий год России», псевдопатриотическая традиция стала постепенно уходить в прошлое. Причем, признавая за французами материальную победу, Троицкий оставлял за русскими победу «в моральном и даже в политическом отношении».

Задачу пересмотра многих стереотипов в освещении Великой армии под Бородином в 1980-1990-е гг. продолжили А.А. Васильев, А.И. Попов, О.В. Соколов, Л.Л. Ивченко, В.Н. Земцов и др. Их работы отличает стремление вырваться из цепких объятий «национальных мифов» и комплексное использование наряду с русскими зарубежных источников».[3]

Таким образом, В.Н.Земцов выражает общую точку зрения ряда исследователей, стремящихся, как и он, «вырваться из цепких объятий "национальных мифов"». Но, преодолевая одни мифы, есть риск невольно создавать другие, поэтому не со всеми утверждениями В.Н. Земцова мы можем согласиться. Если принять высказанную им точку зрения, то придется признать, что уже с 1813 года, то есть в то время, когда продолжались военные действия, русские воины, в том числе и те, кто сражался при Бородине, руководствовались неким «воинствующим самодержавно-крепостническим патриотизмом».

Но патриотизм – это категория не социальная, политическая, или идеологическая, а нравственная. Патриотизм – это жертвенная любовь к Родине, готовность служить ей и защищать ее до смерти и до крови. Доблестно сражавшиеся и самоотверженно шедшие на смерть в Бородинской битве русские воины, это «могучее, лихое племя», как называл их М.Ю. Лермонтов, явили поразительную высоту воинского духа и безусловной верности своему долгу.

А.А. Васильев, один из тех, кто решительно преодолевает «буржуазные», «дворянские», «советские» концепции Бородина, в статье «Потери французской армии при Бородино» пишет, что «к сожалению, в нашей литературе об Отечественной войне 1812 года очень часто встречается цифра 58 478 человек. Она была вычислена русским военным историком В.А. Афанасьевым на основе данных, опубликованных в 1813 году по распоряжению Ростопчина. В основе подсчетов – сведения швейцарского авантюриста Александра Шмидта, который в октябре 1812 года перебежал к русским и выдал себя за майора, якобы служившего в личной канцелярии маршала Бертье»[4].

Это мнение можно оспорить, ведь командование Русской армии имело возможность опираться на донесения разведки, добытые накануне сражения. Эти сведения, очевидно, впоследствии были дополнены показаниями попавших в плен неприятельских генералов и офицеров. Состоявший при русской армии английский генерал Роберт Вильсон писал 30 декабря 1812 г.: «Среди наших пленных не меньше пятидесяти генералов. Их имена опубликованы и, несомненно, появятся в английских газетах»[5]. Известный советский историк и демограф Б.Ц. Урланис пишет: «На основании подсчетов В.А. Афанасьева по французским официальным документам[6], захваченным при бегстве французов, потери французов составили: 42120 человек по пехоте и артиллерии,16 358 – по кавалерии, а всего 58478 человек»[7]. Весь этот объем информации был использован русским командованием и русскими историками, и мы не вправе приписывать им «сознательное искажение прошлого при одновременном раздувании антизападнических настроений».

Рассмотрим данные графа Толя, представленные таблице 2.

Таблица 2. Численность войск в Бородинском сражении. Граф Толь.

При таком соотношении сил складывается совершенно иная картина. Несмотря на славу великого полководца, Наполеон, обладая полуторным превосходством в силах, не только не смог сокрушить русскую армию, но его армия понесла потери на 14 000 большие, чем русская. В день Бородинской битвы русская армия вынесла натиск превосходящих сил противника и смогла нанести ему потери, более тяжелые, чем собственные. Этот день, несомненно, является днем национальной славы, днем славы русской армии, днем доблести, чести, мужества, воинского искусства ее полководцев, офицеров и солдат. На наш взгляд, проблема носит принципиальный характер. Или, пользуясь фразеологией Смердякова, в Бородинском сражении «умная» нация победила «глупую», или же многочисленные силы объединенной Наполеоном Европы оказались бессильными перед величием духа, храбростью и воинским искусством доблестного русского воинства.

На основе доступных нам фактов и их численного анализа мы попытались оценить количество войск, которое привел Наполеон на Бородинское поле, и потери его армии в Бородинском сражении.

Известные исследователи Васильев и Попов пишут: «Из отечественных авторов редко кто обращался к подсчетам Деннье; в последние годы их упоминал только Н. А. Троицкий. В целом они достоверны, однако содержат ряд ошибок». В естественных науках не говорят о достоверности, а указывают точность приближенных результатов. Постараемся оценить точность подсчетов Денье.

Данные барона Денье о потерях наполеоновской армии в Бородинском сражении представлены в Таблице 3:

Таблица 3. Потери наполеоновской армии.

Данные Денье, округленные до 30 тысяч, в настоящее время считаются наиболее достоверными, однако их нельзя считать окончательными.

Воспользуемся интересной и очень оригинальной статьей И.П. Арцыбашева «Потери наполеоновских генералов 5-7 сентября 1812 года в Бородинском сражении[8]. И.П. Арцыбашев пишет, что Наполеон, после данных им сражений, издавал бюллетени, содержащие сведения о численности и потерях своей и неприятельской армии настолько далекие от действительности, что во Франции возникла поговорка: «Лжет как бюллетень». Приведенные Арцыбашевым данные сведем в таблицу.

Таблица 4. Бюллетени Наполеона

Среднее занижение по этим четырем сражениям составляет 4,5, следовательно, можно считать, что Наполеон, как правило, занижал потери своей армии более чем в четыре раза.

В составленном 10 сентября в Можайске 18-м бюллетене Великой армии, Наполеон объявил, что французские войска потеряли в Бородинском сражении всего 10 тысяч человек, включая 2500 убитых, в то время как у русских выбыло из строя 40 или 50 тысяч человек.

«Никогда не видали подобного поля битвы, – было сказано в этом бюллетене. – На 6 трупов приходились 1 француз и 5 русских». Сам Наполеон не скрывал пропагандистского характера этих реляций. Так, отвечая однажды австрийскому дипломату князю Меттерниху, упрекнувшему императорские бюллетени в многочисленных измышлениях, он со смехом заявил: «Ведь не для вас я их писал; парижане всему верят, и я мог бы рассказать им еще много другого, во что они не отказались бы поверить»[9].

Об ожесточенности Бородинского сражения, его кровопролитности, а также масштабе потерь можно судить из факта, который нельзя обойти вниманием. А.А. Суханов в статье «Отчеты можайских властей о захоронении на Бородинском поле в 1812-1813 гг. тел павших воинов»[10], оценивает число захороненных на поле в 49 877 человек. Таким образом, если принять, что данные Денье верны, то на долю потерь русской армии только убитыми придется 49 877 - 6569 = 43 308 солдат и офицеров. Поскольку общие потери русской армии составили 44000, то на долю раненных и пленных останется менее 700 человек. Очевидно, что этого не может быть.

Таким образом, мы сталкиваемся с явным противоречием с имеющимися фактами, и можем утверждать, что потери «Великой» армии в Бородинском сражении, равные 30000 человек, занижены. Подобную величину потерь мы не можем считать реалистической. Исходя из того, что на Бородинском поле было убито и умерло от ран 49 877 человек, потери «Великой» армии составляют 58000, а русской – 44 000 человек, предполагая, что количество убитых и раненых каждой армии пропорционально величине ее потерь, составим таблицу.

Таблица 5. Оценка потерь русской и наполеоновской армий в Бородинском сражении.

Для того чтобы подтвердить точку зрения, что данные Денье считаются «достоверными и точными», современный историк А.А. Васильев приводит следующее рассуждение: «Есть косвенное доказательство относительной достоверности полученной цифры: надо сравнить ее с точно установленными потерями французов в Ваграмском сражении (5-6 июля 1809 года), сходном по масштабу с Бородинским. При Ваграме войска Наполеона потеряли 33 854 человека (в том числе 42 генерала и 1820 офицеров). Поскольку урон командного состава в обоих сражениях примерно одинаков (1792 человека при Бородине и 1862 человека при Ваграме), то и общие потери, вероятно, были соразмерны».

В статье «Офицерские потери великой армии Наполеона в Бородинском сражении, подсчитанные по именным спискам А. Мартиньена» А.А. Васильев приводит уточненную величину потерь офицеров и генералов, соответственно, 2000 и 51 человек[11]. Таким образом, урон командного состава составляет 2051, т.е. вырос по сравнению с предыдущей оценкой более чем на 250 человек.

По-видимому, несмотря на то, что с тех пор прошло уже 200 лет, считать, что величины потерь установлены окончательно, преждевременно. Наверное, поэтому и приходится говорить об «относительной достоверности». Для того чтобы избежать ошибок, нельзя сравнивать только две, пусть и «соразмерные» величины. Необходимо для анализа привлекать весь доступный численный материал, тогда можно делать более или менее надежные выводы. Имея статистику численности и общих потерь, потерь офицерского и генеральского состава, мы можем составить относительные величины – такие, например, как доля общих потерь, доля потерь офицерского и генеральского состава, можем определить, сколько солдат приходилось на одного офицера или генерала, сколько офицеров приходилось на одного генерала, а также, как изменились эти соотношения до и после сражения.

Относительные величины можно сравнивать друг с другом, кроме того, следует ожидать, что соответствующие относительные величины должны изменяться в достаточно узких пределах. Если же они значительно отличаются, то требуется искать адекватное объяснение этому факту, или найти другое, более точное значение данной величины.

Поэтому идея сравнить сражения при Ваграме и при Бородине является вполне конструктивной. Используя данные А.А. Васильева, составим таблицу:

Таблица 6. Сравнение потерь при Ваграме и Бородине

В строках 1-3 содержатся абсолютные величины, характеризующие сражения: общие потери, потери офицерского и генеральского состава. В строках 4-6 относительные содержатся величины: потери офицеров к потерям генералов, общие потери к потерям офицеров и генералов. Первый столбец относится к сражению при Ваграме, следующие два к сражению при Бородине. Жирным шрифтом выделены величины, являющиеся исходными.

Как видим, относительные величины, характеризующие сражения при Ваграме и при Бородине (1-й и 2-й столбец), отличаются друг от друга на 20%, а такая величина, как отношение общих потерь к потерям генералов – на 53%, что никак нельзя считать хорошим совпадением.

В 3-ем столбце в качестве исходных данных взяты потери генералов в Бородинском сражении, а также отношение потерь офицеров и генералов и отношение общих потерь к потерям офицеров в Ваграмском сражении. Умножив отношение потерь офицеров к потерям генералов в Ваграмском сражении на потери генералов в Бородинском сражении 43,3 · 57 = 2470, получим оценочную величину потерь офицеров в Бородинском сражении. Умножив эту величину на отношение общих потерь к потерям офицеров в Ваграмском сражении 2470 · 18,6 = 45 940, получим величину общих потерь в Бородинском сражении, которая более чем в полтора раза превосходит оценку Денье.

Поскольку, как говорит А. Васильев, потери французов в Ваграмском сражении точно установлены, использование относительных величин, относящихся к этому сражению, дает нам основания считать, что величина потерь офицеров, равная 2 470 человек, так же как и величина общих потерь, равная 45940, ближе к истине, нежели данные Денье.

Чтобы удостовериться в надежности полученного результата, перейдем к сравнению потерь русской и французской армии в Бородинском сражении. Согласно подсчетам А.А. Васильева, накануне Бородинского сражения численность офицерского состава Русской армии равнялась 4200 человек, его потери составили 1550, генеральского соответственно – 73 и 26 человек; во французской армии 7500 и 2000 – офицеры и 178 и 57 – генералы[12]. Общее количество генералов взято нами из работы Васильева и Попова[13].

Сражение можно рассматривать, как случайный процесс, в котором участники сражения выходят из строя с вероятностью p, которая нам не известна. Оценкой вероятности p можно считать случайную величину d, определяемую как

d = n / N,

где n – количество вышедших из строя, N – количество перед сражением. Поскольку в сражении участвует количество людей, значительно превышающее 1, то к подобному случайному процессу применима теорема Муавра-Лапласа, и случайная величина d распределена по нормальному закону с математическим ожиданием p и дисперсией

____________

σ = √d (1-d) / (N-1).

Тогда с вероятностью 0,95

p = d ± 2σ.

В предлагаемой ниже таблице приведены статистические данные о количестве войск и потерях русской и французской армий, о количестве офицеров, генералов и их потерях, а также их комбинациях до и после сражения. В статье «Сравнительный анализ численности и потерь наполеоновской армии по данным Денье и Толя» (в печати) мы показали, что при Бородине вышло из строя не 49, а 57 генералов.

Таблица 7. Численность и потери русской и наполеоновской армий

В первом столбце таблицы 7 представлены данные, относящиеся к русской армии. Обращает на себя внимание тот факт, что сражение практически не оказало влияния на соотношение между солдатами и офицерами до сражения и в самом сражении: 28,6 до сражения, 28,4 – потери, солдатами и генералами: 1644 – 1692, офицерами и генералами: 57,5 – 59,6. Это отражает тот факт, что в те времена и солдаты, и офицеры, и генералы в равной степени жертвовали собой. Доли потерь солдат, офицеров и генералов в пределах статистики совпадают друг с другом. Хорошо совпадают между собой и другие относительные величины. Очевидно, что численность и потери русской армии, приведенные в работе, оценены тщательно и с достаточно высокой точностью.

Что касается французской армии, то мы сталкиваемся с противоречиями. Данные Денье (2-й столбец) дают согласованные в пределах статистики результаты. Однако в работах А. Васильева представлены уточненные данные (3-й столбец), которые дают статистически не согласованные результаты. Бросается в глаза низкая доля общих потерь, которая расходится с долей потерь офицеров далеко за пределами статистики, а также значительное отличие количества солдат, приходящихся на одного генерала до сражения и в сражении, соответственно 730 и 526.

Считая, что на Бородинском поле было 130 000 французских солдат (4-й столбец), и величина общих потерь составляла 45 940, а офицерские потери равны 2470 человек, получим, что доля офицерских потерь, равная 0,329±0,0054, прекрасно согласуется с долей потерь генералов – 0,320±0,035, однако, расхождение с долей общих потерь, равной 0,353±0,0013, выходит за пределы статистики.

В 5-ом столбце представлены данные барона Толя: численность армии принята равной 185 тысяч и потери – 58 тысяч. В этом случае доля офицерских потерь 0,329±0,0054 согласуется и с долей потерь генералов – 0,320±0,035, и с долей общих потерь, равной 0,314±0,0011.

Можно сказать, что совпадение долей является гипотезой. Постараемся найти аргументы, подтверждающие эту гипотезу. Обратимся к 18-й строке таблицы 7, в которой представлены отношения общих потерь к потерям генералов в сражении. Мы имеем четыре числа: 612, 526, 806 и 1018. Эти числа достаточно сильно отличаются друг от друга. Возникает естественный вопрос: какое из них ближе к истине? В качестве критерия выберем относительные величины, характерные для армии на границе накануне вторжения, когда ее состав был близок к штатному расписанию, а также относительные величины, соответствующие потерям наполеоновской армии в кампаниях 1805-1815 гг.

Таблица 8. Сравнение численности, потерь и соответствующих относительных величин

Количество генералов на границе сосчитано нами на основе данных, представленных в книге Вовси и Кузьмина[14]. Потери наполеоновской армии в кампаниях 1805-1815 взяты из труда Урланиса[15]. Урланис считал, что в период наполеоновских войн отношение боевых потерь к небоевым составляет 1:3, но для похода на Москву он без объяснения причин принял это соотношение равным 1:1[16]. При составлении таблицы 8 в данные Урланиса нами были внесены соответствующие поправки.

В начале кампании на одного офицера или генерала приходилось соответственно 35,8 и 1314 солдат. На Бородинском поле при численности армии, равной 130 тысяч, эти соотношения составляли соответственно 17,3 и 730, то есть количество солдат, приходящихся на одного офицера или генерала, сократилось вдвое. В сражении число выбывших из строя составило всего 526 солдат на одного генерала. Из этого напрашивается вывод, что в бою солдаты прятались за спины своих командиров. Однако этот вывод плохо согласуется с действительностью, ведь Наполеон создал первоклассную армию, в которой талантливые генералы командовали храбрыми и дисциплинированными солдатами.

Если же численность армии равнялась 185 тысячам, то эти соотношения составляли соответственно 24,7 и 1051, и разница с соответствующими величинами на границе составила 25-30%. Это же относится и к потерям: в кампаниях 1805-1815 гг. на одного генерала приходилось 1314 солдат, а в Бородинском сражении – 1018, совпадение в пределах 30%. Таким образом, сравнение относительных величин с эталонными, дает нам основание сделать заключение, что верны данные графа Толя, а не барона Денье.

Позволим себе указать на возможную причину этого принципиального расхождения. Для этого учтем национальный состав наполеоновской армии[17].

Таблица 9. Национальный состав наполеоновской армии

Тогда мы можем предположить, что на Бородинском поле было 130 тысяч французских солдат, а также 55 тысяч солдат других национальностей, наличие которых осталось «в тени». Кроме того, «в тени» осталась и часть потерь. «Теневые» потери составляют 58 - 30 = 28 тысяч человек.

Следовательно, мы можем предположить, что в наполеоновской армии велась двойная бухгалтерия: часть солдат проходила по одним ведомостям, часть – по другим. Это касается как общей численности армии, так и ее потерь. Учитывая это обстоятельство, мы можем предположить, что численность французских солдат фиксировалась по одной ведомости, численность же союзных войск – по другой.