"Девяностые" стали устойчивым мемом, для многих означающим явный негатив, деградацию, распад. Время унижения, непривычной после советского ровного благополучия нищеты. Наверное также было когда-то в Гражданскую. Снег, вороны... С одной лишь разницей — жертвы того времени приносились ради лучшей жизни для большинства. Получилось это или нет — второй вопрос.
В 1990-е же происходило все с точностью до наоборот. Деньги и власть уплывали в руки немногих. Подобные страшные общественные метаморфозы всегда сопровождаются взлетами и падениями самых неожиданных персонажей. О них эта книга. О живых и о мертвых.
Сайт ЧВК-инфо первым взял интервью у Игоря Молотова еще до выхода книги в продажу.
- Добрый день, Игорь! Хочу поздравить с новой книгой и начать с того, что как правило, книги такого рода, как "Сбитые летчики" пишутся ради того, чтобы начать обсуждение ушедшей эпохи, воздать должное недавно ушедшим людям, или с целью, которая известна одному автору. Что побудило написать эту книгу?
- В последние годы, снова появился интерес обращаться к теме девяностых: многие медиа-ресурсы воссоздают картину ельцинского правления в романтическо-героическом ключе. Это всевозможные публикации, семинары, видеофильмы, которые собирают собственную и достаточно большую аудиторию. Но получается такая штука, что все попытки написать портреты политиков той эпохи не дают глубинного понимания процесса, исторической перспективы.
Ельцин может быть и революционером, и жестоким патриархальным правителем, но это совершенно неважно для диалектики. Исторические процессы существуют вне зависимости от внешней атрибутики. Я хочу сказать, что распад советского союза породил депрессию, а вместе с ней и реакцию, так называемый национал-буржуазный термидор. В этом смысле, книга "Сбитые летчики" - это термидор в чистом виде.
Воздать должное, конечно цели не стояло. По сути это трэш-роман в лицах, потому что нет круче романа, чем наша недавняя история и ее персонажи. Промотав это ленту через все 400 страниц читатель поймет почему все сложилось именно так, а не по другому. А краски по-прежнему не стали тусклыми. Девяностые – это кровоточащая рана, альма-матерь режима реакции, который начал свой отсчет с 2003 года (арест Ходорковского – ред.)
-Чем был обусловлен выбор персонажей – по личным пристрастиям, или в книгу попали фигуры, которые показались знаковыми? Можно предположить, что найдутся те, кто оспорит некоторые портреты, представленные в галерее.
- Многих героев этой книги я знал лично, с некоторыми сталкивался, или соприкасался в силу своей профессии и обширного, специфического круга друзей. Здесь вы не найдете официальных выглаженных биографий, каждый персонаж пропущен сквозь призму моего восприятия, что делает эту книгу в большей степени документальным романом, или коллекцией политических силуэтов, как это принято в традиции таких золотых перьев публицистики как Эдуард Лимонов и Лев Троцкий.
Кстати, Лимонов, оспорил выбор персонажей – это есть в написанном им предисловии. Дело в том, что за основу был взят ежегодный рейтинг самых влиятельных политиков России за 2001 год. Может кто-то хотел увидеть там Каспарова, но будет только Касьянов и т.д. То есть выбор был обусловленным фактическим материалам и конечно собственным политическим чутьем. Лимонов говорит, что не надо Хакамады, а я думаю, что картина термидора была бы неполной без короткостриженой экзотичной японки.
Ну и наконец, надо понимать, что все герои книги – это серьезные персонажи, которые здесь появляются в самом неожиданном амплуа. Например, бывший премьер министр Михаил Касьянов – фашистом-государственником, человеком выступившим против либерального блока, Березовский – отцом русской революции, а могущественный телемагнат Гусинский напротив – запуганным менеджером. Это не только интересно, но и заставляет думать.
- Почему объектом внимания стали именно сбитые летчики? Это стремление запечатлеть их место в истории или попытка понять истоки явления, которое в книге обозначено, как русский термидор?
- В России понятие термидор сформулировал Лев Троцкий. Я скорее реанимирую для того, чтобы понять мотивы случившихся событий и тех, которые будут. Зачатки национал-буржуазный термидора в России появились в 2001 году, когда Владимир Путин стал фактический единолично управлять государством. Термидор это здоровая внутренняя реакция пораженного организм на шоковую терапию, которую провели в девяностые. Термидор это жестко, но модно.
Началом же этого термидора можно считать 25 октября 2003 года, когда самолёт Ходорковского, направлявшийся в Иркутск был блокирован сотрудниками ФСБ, а самого олигарха доставили в следственный изолятор "Матросская тишина". Так, обрушив один из столпов олигархата Владимир Путин негласно объявил начало национал-буржуазного термидора. Но мы же понимаем, что термидор появился не просто из ниоткуда, а как реакция на шок девяностых.
- В книге представлены персонажи разных политических лагерей и, скажем так, "весовых политических категорий". Означает ли это, что русский термидор перекроил российскую политическую карту – сверху вниз и в разных направлениях?
- Совершенно верно! Термидор полностью проживал и выплюнул ту политическо-культурную реальность, которая сложилась в девяностые. И весовые категории совершенно не имеют значение в данном контексте. Это ведь и Баркашов с его бойцами из РНЕ, и Борис Ельцин с этими немыслимыми металлическими танками у дома Советов, и экзотичная Хакамада, и коренастый Зюганов. Все вместе, тут не стоит делать исключения.
Речь вообще идет о другой реальности, куда вот этим сбитым летчикам не удалось вписаться или удалось, но уже в иной, совершенно фантастической форме. В прошлой книге я рассказывал про такой феномен – общество "Память". Вот "Память" ведь тоже не смогла встроится в термидор, хотя заложила туда принципиальный фундамент. Из его недр появился Крым. Для меня это очевидно.
-В биографии Анатолия Чубайса можно выделить эпизод, связанный с его женитьбой на персонаже отечественной рок-тусовки – Дуне Смирновой. Является ли акцентирование внимания на данном факте как некий штрих к судьбе российского культурного нонконформизма 80-90-х?
- Культура, да и впрочем контркультура, всегда была около политики. Мой старый друг Володя Селиванов из "Красных звезд", неистовый Егор Летов, Паук – это же политика в чистом виде. Эта контркультура была против того атмосферного гротеска, который возвели в Абсолют в девяностые. Теперь все нормально – Паук шлет письма Путину, Прилепин дает концерты на Красной площади, а Дуня Смирнова вышла замуж за Чубайса.
Были перепаханы все материи современного общества. Переплавка – как любил говорить Троцкий. Человек эпохи термидора – это интеллектуал, сибарит, обязательно государственник склонный к фашизму. Государство отказалось от идеологии и многие думают как же так, начинают придумывать русскую идею, искать подвох. Но еще 90 лет назад Муссолини сказал: "Государство – это я!". Так в чем же подвох? Идеология государства для государства, понимаете о чем я? Поэтому и культурный фронт сейчас либо с государством, либо это не фронт.
А эпизод со Смирновой – скорее к крутости самого Чубайса, безусловно злодее, но мужика с яйцами. Он ведь не стал искать себе классово равную, ему плевать, он делает предложение Смирновой. Это такой жест. Стиль. Эстетика.
- Есть шансы у представленных в книге сбитых летчиков на продолжение политической биографии? Кроме, разумеется, тех, кто пребывает в мире ином. Тем более, что некоторые из них (как, скажем, Владислав Сурков) находятся в самом что ни на есть дееспособном возрасте.
- Более того, я считаю, что Владислав Юрьевич еще себя покажет. Во-всяком случае мне хотелось бы верить. Что касается остальных, то их судьба менее интересна: Зюганов, Касьянов, Жириновский – талантливые люди с ограниченным функционалом, а значит и отсутствие политического будущего которое куётся, как известно, в борьбе. На такую борьбу они не способны по многи причинам. Ну и второй вопрос, а надо ли?
Кстати еще раз обращаясь к книге: название "Сбитые летчики" не совсем точное. Я бы называл все-таки "Историей русского термидора", поскольку не все персоналии сбитые летчики в прямом смысле. Тот же Ахмат-Хаджи Кадыров он не сбитый лётчик, а убитый чеченский вождь, который проиграл не из-за интриг или политического малодушия, а был остановлен бомбой. К нему этот термин про летчиков не относится, совершенно точно.
-В книге есть биография экс-министра печати ельцинского правительства Бориса Миронова. По прочтении посвященной ему главы возникло ощущение некой недосказанности. Ведь присутствие этого человека в правительстве, проводившем либеральные реформы, может показаться нонсенсом, если не учесть ряда факторов – скажем, присутствия в окружении Ельцина таких фигур, как Сосковец, Коржаков, Барсуков и других. Случаен ли был Миронов тогда в ранге министра? И чего не хватило ему для возвращения на большую политическую сцену? Ведь провал НДПР в 2000-е годы вряд ли был случайным.
- Фигура Миронова не случайная, поскольку Ельцин симпатизировал фашизму. Он хранил от репрессий РНЕ, сделал свои доверенным лицом Дим Димыча Васильева из "Памяти", много чего остального Борис Николаевич был тяжелым человеком, мрачным, он мог бы сделать ставку на фашизм, но тут не надо сбрасывать со счетов его властолюбие, которое зиждилось на американских гарантиях. Играть в ва-банк он не стал. И Миронов бы продержался, если бы не вопиющая несдержанность, которая привела к тому чему привела.
Это касается и упомянутой регистрации НДПР. Есть только один человек, который был ответственен за то, что партию не пустили к выборам. И это Миронов. При всей искренности последнего, Борис Сергеевич банально не мог не рассказывать на каждом углу о жидах, вооруженном восстании, русском фашизме и многом другом, что сразу же подхватывала демократическая пресса. Он лишился поста и политического будущего из-за субъективных причин, понятных каждому, кто с ним сталкивался или работал. В том числе мне и Александру Никитичу Севастьянову.
-Куда дальше может двинуться русский термидор? Ведь в истории данный период все же ограничен временными рамками.
- За термидором всегда приходит или революция, или стогнация. Но надо понимать, что реакция может длится десятилетия. А учитывая, что мир стал бешено меняться – прогнозировать сложно. Владимир Путин, этот Муссолини из моей книги, человек по своей природе не злой. Однажды мы шутили с Лимоновым на кухне, что будь мы у власти, то запретили бы вообще все к такой-то матери. А Путин не злой – он позволяет Навальному гулять на свободе, позволяет майданить на Болотной, партии регистрировать – пожалуйста.
Русский термидор, по-моему мнению сильно опережает время. Вы только подумайте, со времени распада Союза прошло 25 лет, с окончание междуцарствия – 15. Это совершенно ничтожные для истории цифры! Но за это время появился и новый человек, и новая реальность в которой в могучей США побеждает – сибарит и панк Дональд Трамп. Мы о..енно опередили время!
Я думаю термидор станет переходным периодом к левой диктатуре, антиутопии, еще даже не сформулированной. Очертания ее есть в книге "Другая Россия". Если вы хотите услышать, что будет национальное какое-то государство с нашими националистами, то это чушь собачья, и даже говорить про это моветон. Все лучшее, что было в национальном поле – это мостки через которые проехал термидор. Это РНЕ и "Память". На этом миссия выполнена. Во всяком случае, что вижу сейчас в национальном секторе – это никуда не годится.
То же и с коммунистами и демократами. Все это настолько устаревшие вещи, что в ближайшем будущем исчезнет само собой, как динозавры. И никто вспоминать не захочет. Разве что я книгу напишу из своей сентиментальности и скрытого восхищения отдельными персоналиями.
- Какие уроки могут извлечь политики, действующие и начинающие, из судеб сбитых летчиков?
- Книга получилась многогранная: это и роман, который можно читать просто так, чтобы скоротать время, и первый учебник русского термидора, по которому можно изучать диалектику нового времени, и монументальные портреты тех, кто приложил руку к тому, что сейчас нас окружает – действительности. Для кого то скотской, для кого-то удивительно прекрасной, как новая любовная нить.
Тут все есть. Поэтому я не думаю, что здесь нужны определенные выводы.
Для политиков – эти горькие и страшные судьбы могут натолкнуть на размышления собственного места в истории. Сейчас привыкли жить не задумываясь, мерить мерками голливудского кино. Из жизни исчезла диалектика, поэтому термидор и кажется неумолимо вечным. Все проходит. А быстрее всего земная слава. Это бы вам мог подтвердить каждый герой моей книги. И живой. И мертвый.
- Спасибо за интересную беседу! И еще раз поздравляем с новой книгой!