В.А. Шулдяков. Сибирское казачество в Революции и Гражданской войне: представление об историческом процессе спустя столетие

Казачество — военно-служилое сословие, сложившееся в позднем средневековье и сохраненное до начала XX в., так как благодаря воинским традициям и самоснаряжению на службу давало России, стране территориально огромной, но с низкой плотностью населения, особенно по окраинам, многочисленную, боеспособную, высокомобильную и, главное, дешевую конницу, необходимую как для прикрытия ее протяженных границ, так и для подавления внутренних беспорядков.

Казачество — военно-служилое сословие, сложившееся в позднем средневековье и сохраненное до начала XX в., так как благодаря воинским традициям и самоснаряжению на службу давало России, стране территориально огромной, но с низкой плотностью населения, особенно по окраинам, многочисленную, боеспособную, высокомобильную и, главное, дешевую конницу, необходимую как для прикрытия ее протяженных границ, так и для подавления внутренних беспорядков. По способам образования казачьи войска делят на первичные и вторичные. Первые зародились как вольно-казачьи общины и только потом вошли в состав России. Вторичные специально были созданы государством для зашиты границы и колонизации сопредельных территорий. По численности казачьи войска подразделяют на большие, средние и малые. Сибирское казачье войско, хоть и вело свое происхождение от дружины Ермака, по сути, было вторичным, а по размерам – средним.

Коль казачество являлось традиционной и весомой военно-охранительной силой, почему оно не спасло Российскую госу­дарственность от распада и того социально-политического эксперимента, в который увлекли ее большевики? Конечно, на то был целый комплекс причин, которые делятся на внешние и внутренние.

Казачество было лишь инструментом в руках государства и не могло его заменить. В 1917 г. казачьи лидеры постоянно предлагали Временному правительству группировать казачьи части и соединения в ключевых местах страны, настойчиво продвигали идею создания особой казачьей армии. Правительство же, наоборот, распыляло казаков. Так, Сибирская казачья дивизия накануне Октябрьского переворота была разбросана дивизионами, сотнями и полусотнями на огромном пространстве двух военных округов: Минского и Московского. Если учесть, какие мизерные силы своего III конного корпуса успел собрать для наступления на захваченный большевиками Петроград ген. П.Н. Краснов и как далеко с ними продвинулся, приходится констатировать: Временное правительство само подрубило сук, на котором сидело. Например, заблаговременный сбор в Москве нескольких казачьих полков и батарей, пластунских, а также ударных батальонов наряду со снабжением юнкеров военно-учебных заведений пулеметами и боеприпасами могли повернуть ход истории. Если бы сторонники Временного правительства удержали Москву, там можно было собрать Учредительное собрание и т.д. Исход Гражданской войны, видимо, стал закономерным результатом процессов 1917 года. Поражение белых во многом было предопределено безвольным поведением коалиции умеренных социалистов и либералов, находившейся у власти в 1917 г. и фактически без боя сдавшей большевикам наиболее развитый центр страны с основной частью оборонной промышленности, стратегическими запасами, рокадными железными дорогами и пр. Не использованные своевременно прежней центральной властью, разобщенные друг с другом, дезорганизованные поэшелонной с интервалами отправкой в родные войска казачьи части в большинстве своем были разоружены в городах и на узловых станциях. В Гражданскую войну казачество вступило полубезоружным, а отобранные у казаков орудия, пулеметы и пр. пошли на вооружение Красной армии.

Были внешние причины и у политического раскола казачьего сословия. В марте — апреле 1917 г. комитеты (со­веты) во фронтовых частях Сибирского войска создавались и действовали согласно Временному положению о комитетах, разработанному в Ставке Верховного Главнокомандующего. В оперативные вопросы они не вмешивались, и все их постановле­ния вступали в силу только после утверждения командирами частей. Выборы в полковые комитеты Сибирской ка­зачьей дивизии проводились по двум куриям: офицерской и казачьей, и в каждый из них вошло по два представителя офицеров. Такие комитеты были органами соглашения офицерства и рядового состава, и возглавляли их офицеры. Однако Временное правительство, утвердив новое «поливановское» Положение о комитетах (с принципом равных выборов взамен куриальных), само лишило комитеты характера «офицерско-казачьих объединений», усили­ло их включенность в систему солдатских комитетов и, следовательно, революционное влияние на них извне. Теперь в комитеты попадали офицеры-популисты, а не те, кто отражал мнение офицерского большинства и военного командования.

В 1917 г. в казачьих частях работу по отрыву рядовой массы от комсостава вели видные революционеры: в 1-м Сибирском казачьем запасном дивизионе в Твери — большевики врач И.С. Ружейников (из уральских казаков, в 1905 г. член Омского комитета РСДРП) и прапорщик А.Я. Аросев (в 1917 г. председатель Тверского СРиСД), в Сибирском казачьем артдивизионе и во всей Сибирской казачьей дивизии на Западном фронте — большевик врач В.А. Кангелари (в конце Гражданской войны начальник штаба ЧОН Республики), в Омском казачьем гарнизоне — меньшевики: оборонец казак К.Д. Иванайков и интернационалист прапорщик С.Г. Вележев (председатель комитета Сводно-казачьей запасной батареи, член Омского военно-окружного комитета) и т.д.

Увидев в создании Совета Союза казачьих войск угрозу революционному процессу, Военная комиссия ЦК ПСР выступила с инициативой образования при Военном отделе ВЦИК Казачьей секции (создана 14.07.1917). Так было положено начало формированию в стране системы казачьих секций, подотделов и отделов в Советах рабочих и солдатских депутатов, а также Совказдепов. 22 августа 1917 г. была образована Казачья секция при Военном отделе Омского СРиСД.

Когда малый круг в конце сентября 1917 г. создал Совет казачьих депутатов строевых частей Сибирского казачьего войска и попытался в связи с этим отозвать представителей казачьих частей из Советов рабочих и солдатских депутатов, бюро Военного отдела Омского СРиСД тут же преобразовало свою Казачью секцию в подотдел под названием Совет строевых и нестроевых частей и команд Сибирского казачьего войска. 4 октября 1917 г. под влиянием социалистов, в том числе выборного командующего войсками Омского военного округа, меньшевика-интернационалиста прапорщика П.Н. Половникова, оба Совказдепа объединились в один, который как подотдел вошел в Военный отдел СРиСД, распустил малый круг и произвел временные аресты руководителей войска. Это был первый в России акт революционного физического насилия меньшинства казаков над представителями войскового самоуправления, избранными большинством. Ключевую роль в этом акте, судя по всему, сыграл эсер, бывший политэмигрант, вернувшийся летом 1917 г. в Россию из Швейцарии и призванный в армию — казак В.П. Вяткин, который и стал первым председателем объединенного Совказдепа. Вяткин действовал под руководством лидера Омской организации ПСР П.Я. Дербера (они хорошо знали друг друга по революционной работе в Томске в 1905–1907 гг.). Объединенный Совказдеп в политическом плане ориентировался на Совет крестьянских депутатов, т.е. на умеренных эсеров. Омская «революционная демократия» сорвала попытку создать полнокровное Войсковое правительство, располагавшее вооруженной силой, что предопределило слабое сопротивление Сибирского войска установлению Советской власти в Степном крае.

Когда в начале ноября 1917 г. вследствие Октябрьского переворота и приезда с фронта делегации Сибирской казачьей дивизии в Омске образовался Войсковой Совказдеп и у него наметился политический компромисс с Войсковым правительством на почве непризнания ленинского Совнаркома, командующий войсками Омского военного округа, прапорщик П.Н. Половников, специально вызвал в Омск из Зайсана своего однопартийца, меньшевика-интернационалиста Е.В. Полюдова, хорунжего 3-го Сибирского казачьего полка, председателя Зайсанского СРиСД. В Омске Полюдов был введен в состав Войскового Совказдепа, причем не от своего 3-го полка, а от 3-й сотни 2-го запасного дивизиона, даже не будучи прикомандированным к ней. В конце 1917 г. в Совказдеп был кооптирован левый эсер-автономист В.П. Вяткин, вернувшийся из Новочеркасска с Всероссийского фронтового казачьего съезда. Левые радикалы проводили внутри Совказдепа курс на отрыв его от Войскового правительства и действовали чисто революционными методами, особо не считаясь с мнением избирателей. Когда Е.В. Полюдов добился общего согласия Совказдепа на арест Войскового правительства и права лично возглавить этот акт, он единолично и негласно подобрал «ревком» из 5 чел., опираясь на который и осуществил переворот в войске.

Таким образом, в результате интенсивной деятельности социалистических партий, системы совдепов и комитетов в течение 1917 г. в Сибирском казачьем войске (внутри казачьего сословия) не только возникло политическое течение «трудовое казачество», но и более-менее оформилась своя революционно-демо­крати­ческая контрэлита, которая с помощью большевиков и взяла зимой — весной 1918 г. власть в войске. Вследствие свержения «первой Советской власти Сибири» «трудовое казачество» как новая внутривойсковая элита было низложено, а как политическое течение — развалилось. Однако сторонники этого течения сыграют свою роль во время краха колчаковского режима, внеся заметную лепту во внутреннее разложение белоказачьих воинских частей, а затем в 1920 г. включатся в советское строительство.

Говоря о внутренних причинах невыполнения казачеством своей охранительной функции, прежде всего следует указать на общее нарастание противоречий и ослабление социальных связей в условиях бурного развития капитализма и многоукладности экономики. К тому же капиталистическая модернизация, перемещая и перемешивая население, разрушала сословное деление страны и народа, усиливала конфликт сословного и общегражданского начал, сословная организация жизни, сословные грани становились тормозом социально-экономического прогресса, что особенно наглядно было видно на примере пригородных станиц. Более того, в казачьем сословии образовался слой своих «внутренних разночинцев» (людей разного чина): врачей, учителей, землемеров, фельдшеров и т.п. Этот слой был узок, но просвещен и весьма активен в деловой и общественно-политической сферах. Вырисовывался новый архетип «оцивилизованного» казака, приобщенного к российской и европейской культуре, увлеченного либеральными или социалистическими идеями. Вот откуда у сибирских казаков появились свои кадеты (И.П. Лаптев, Е.П. Березовский и др.), свои эсеры (А.Е. Новоселов, В.П. Вяткин и др.), свои меньшевики (Е.В. Полюдов, К.Д. Иванайков и др.) и т.д.

Реформы Александра II дали толчок естественно-исто­ри­че­скому расказачиванию. Вследствие изменения воинской повинности казачье хозяйство крестьянского типа к началу XX в. эволюционировало от скотоводческо-промыслового и полунатурального к хозяйству земледельческо-скотоводческому и мелкотоварному. Эволюция эта превратила казака-воина в «военного крестьянина», т.е. земледельца, отбывающего воинскую повинность на несколько отличных от остальных граждан основаниях, главным из которых было снаряжение за свой счет на военную службу (выход на нее со своим конем, седлом, шашкой, обмундированием и амуницией). Чем сильнее втягивалось мелкотоварное хозяйство в рыночные отношения, тем болезненнее чувствовалась двойственность положения казака как «военного крестьянина». Из-за обременительной воинской повинности в конкуренции мелкотоварных хозяйств казачье проигрывало однотипному крестьянскому, казак не мог максимально сконцентрировать свои силы и средства на производительном труде и стал тяготиться ею. Между тем, требования командования к предметам снаряжения и особенно коню повышались, рыночные цены на них росли, однако земельное обеспечение казака (его пай юртовой земли — эта материальная плата государства за казачью службу) из-за естественного прироста населения неуклонно уменьшалось. Тем более, геополитическая обстановка в конце империи не позволяла расслабиться: Сибирское казачье войско пережило перед Великой Российской революцией три всеобщие мобилизации – в 1900, 1904, 1914 гг. — и две большие войны (1904–1905, 1914–1918 гг.).

Для казачьей земельной общины простейшим вариантом было бы дальнейшее развитие экстенсивного хозяйства: облегчение воинской повинности и прирезка земли из войскового запаса, который можно было увеличить за счет офицерских участков. Собственно, в этом духе и были требования основной массы сибирских казаков во время всех революций начала XX в.

Пиком недовольства казаков своим положением можно считать бунт нижних чинов 4-го и 7-го Сибирских казачьих полков в мобилизационном лагере под Кокчетавом 31 июля 1914 г., спровоцированный всеобщим призывом на войну и грубостью одного из офицеров. После угасания бунта по приговору военно-полевого суда 8 его участников были расстреляны, 20 приговорены к различным срокам каторги.

В то же время по обеспеченности землей, скотом, по уровню потребления казаки еще продолжали оставаться зажиточнее соседних крестьян и отличались «известным гонором».

В мировую войну Сибирское войско вступило с ослабленными внутренними связями. Одни материальные противоречия казачьей жизни (между хозяйственной потребностью и воинской повинностью, между юртовым и офицерским землевладениями и т.д.) толкали сибирского казака к радикальным решениям, но другие (противоречия между казаками, с одной стороны, и разночинцами, крестьянами, казахами — с др.) выступали как сдерживавшие факторы.

Весной 1917 г. сибирские казаки готовы были принять от центральной власти и достаточно радикальное реформирование сословно-войсковой организации, и даже полное ее упразднение. В Сибирской казачьей дивизии возникло сильное движение за саморасказачивание: ради «воли», т.е. возможности свободно заниматься своим хозяйством, казаки-фронтовики согласны были стать хоть крестьянами, хоть мещанами. 1-й войсковой съезд высказался за отмену самоснаряжения, равноправие граждан, общее земство, всеобщие (казачье-разночинские) выборы в станичные и поселковые исполкомы. Хотя съезд предлагал сохранить Сибирское войско как самоуправляющуюся в земельном отношении единицу, комплектующую «особые казачьи части», но обещал «беспрекословно подчиниться» Учредительному собранию в ключевом аграрном вопросе. При реализации проекта съезда был бы сделан предпоследний шаг к окончательному слиянию казачества с остальными гражданами, т.к. при общем земстве и одинаковых условиях военной службы скорое превращение войсковых частей из сословно-казачьих в территориально-бессословные было неизбежно.

Но как только обозначились претензии на юртовые земли разночинцев, крестьян и «киргизов», идея саморасказачивания к осени 1917 г. вовсе исчезает. В 1917 г. эволюционный вариант ликвидации, «растворения» казачьего сословия не реализовался. В условиях бессилия центральной власти, агитации левых партий за «черный передел» земли, нарастания хаоса и социально-группо­вого эгоизма казаки встали на 2-м войсковом круге в сентябре 1917 г. на путь защиты своих интересов посредством углубления сословности (отказ от компромиссных реформ, глубокая войсковая автономия и т.д.).

Войсковая автономия и внутривойсковая бессословная социализация земли, утвержденные 3-м войсковым кругом (март — апрель 1918 г.) и проводившиеся в жизнь Совказдепом при «первой Советской власти Сибири», были компромиссным решением, переходной ступенькой к бескровной ликвидации казачьего сословия. Однако этот любопытный социальный эксперимент был сорван радикализмом крестьянства, не желавшего ждать, протестом зажиточной части казачества против введения в войске прогрессивного налогообложения, неэффективностью коллегиального управления, а главное — восстанием Чехословацкого корпуса.

Белоказачье движение в Сибирском войске конституировалось двумя способами и формами: 1) сословно-представительной демократии (через войсковые и районные круги, конференции, выборные органы самоуправления) и 2) «атаманщины» (через самозащиту и самоорганизацию определенных групп населения и сплочение их боевых элементов вокруг военных вождей, самым ярким из которых был атаман Б.В. Анненков). Если первая достаточно органично вписалась в политическую систему белой Сибири, то вторая «конституционной диктатурой» адмирала А.В. Колчака была вытеснена на далекую периферию борьбы (в Семиречье). Белоказачьему руководству войска с помощью административных, агитационно-пропагандистских, репрессивных мер удалось втянуть массы сибирцев в Гражданскую войну. Войско выставило в армию Колчака 15 конных полков, а также специальные и вспомогательные части. Еще три конных полка, правда, слабого и сословно-смешанного состава, зато добровольческих, сформировали анненковцы.

Благодаря сословно-территориальной, очередно-возрастной системе комплектования казачьи части имели однородный состав, обладали внутренней спайкой и твердой, хотя и своеобразной (во взаимоотношениях офицера и казака) дисциплиной. Фактически внутриобщинные отношения переносились в воинскую часть, придавая ей большую устойчивость. По сравнению с белыми частями, укомплектованными мобилизованными крестьянами, казачьи части (кстати, призываемые по решениям войсковых кругов) были более боеспособны и относительно, по меркам Гражданской войны, политически надежны.

В то же время материально-техническое обеспечение казачьих частей было крайне скудным. Вообще, удивляет не то, что белые проиграли Гражданскую войну, а то, что они при таком плохом снабжении так долго продержались. Из-за нехватки оружия, обмундирования и пр. они не могли своевременно использовать свои людские ресурсы.

Группа сосновских казаков в августе 1919 г. на Бийской линии да небольшой партизанский отряд вахмистра Ф.Я. Полиенко в Кокчетавском уезде во время развала колчаковщины — это все, что дало сибирское казачество на сторону красных в 1918 — 1919 гг., т.е. в период решающих сражений Гражданской войны. Большее значение для хода борьбы имели непонимание многими казаками сути войны, своего интереса в ней, примиренческие настроения, нежелание воевать с красными «до последней капли крови». Эта неуверенность и колебания привели к волнениям во 2-й Сибирской казачьей дивизии на р. Суер в августе 1919 г. с расходом части казаков по домам и к митингам в некоторых полках Войскового Сибирского казачьего корпуса на р. Тобол в конце сентября — начале октября 1919 г.

После восстановления Советской власти годичная «прививка» военного коммунизма расколола народившееся в Сибирском войске «красноказачье движение». У значительной части тех казаков, которые весной 1917 г. выступали за саморасказачивание, а осенью 1919 г. не хотели защищать тяготившую их военно-сословную организацию, а с ней и белую Россию, в условиях тотального давления коммунистического режима на казачьи земельные общины сработал наконец инстинкт самосохранения, и они вспомнили о казачьем войске как средстве сословной самозащиты. В ходе Западно-Сибирского восстания 1921 г. сибирцы попытались воссоздать свое войско снизу — путем объединения восставших станиц. Но было поздно. За свой социально-групповой эгоизм и политическую недальновидность 1919 года «трудовые казаки» расплатились в 1921 г. огромными кровавыми потерями, полным разорением хозяйств, голодом, крушением всего привычного уклада жизни. Коммунисты разбили сибирское казачество в два приема, по частям: сначала белоказаков, потом «трудовое казачество».