| … Она не была классным руководителем моего сына. «Ее» был шестой «А», он же учился в «Б». Но, по велению своего «педагогического» сердца, она пригрела его и взяла под свою опеку.
Двенадцатилетние подростки – ершистый народ, и он вначале сопротивлялся такому, как он считал, чрезмерному вниманию к его особе. Но потом смирился – понял, что забота о нем «чужой» «классной» не показная, что это - естественное движение ее души.
Сегодня мы много ругаем учителей и редко их благодарим. Стоит в общем разговоре затронуть «школьную» тему, и у каждого из собеседников тут же находятся претензии к программе, системе обучения, самим преподавателям… Да что уж тут греха таить, и у меня самой их немало, но бывает, иной раз ловлю себя на одном, врезавшемся в память, воспоминании.
Было мне тогда лет десять-двенадцать. Как-то раз я шла по улице и увидела, что на первом этаже какая-то женщина моет окно. Вдруг она обернулась, и я с изумлением узнала… завуча нашей школы! Пережитое чувство шока от того, что учитель – УЧИТЕЛЬ! – как простой человек, занимается таким обыденным делом, я помню до сих пор. Для меня и моих сверстников (не всех, конечно, но многих) в то время учитель был кем-то особенным. Вот он (она) входит в класс, и что-то заставляет тебя тут же встать. Нет, конечно, и тогда были «училки», дразнить которых считалось в порядке вещей. Это, как правило, были женщины, напрочь лишенные даже минимума какого-либо педагогического таланта. Хотя зачастую они были весьма и весьма хорошими специалистами в своей области знаний.
Как же случилось так, что мы развенчали Учителя, сбросили его с пьедестала в липкую, мерзкую грязь?
Я не хочу углубляться в чащобу собственно педагогических проблем, в которой даже сами специалисты системы образования, по-моему, давным-давно заблудились. Не в этом суть. Меня больше интересует, что же послужило причиной резкой смены отношения к ним со стороны родителей и учеников: от уважения и преклонения – до пренебрежения и откровенного хамства. Я не претендую на то, чтобы мои рассуждения были восприняты как истина в последней инстанции – причин падения авторитета педагогов масса, - я лишь прошу задуматься над тем, отчего это произошло и, главное, чем это может обернуться (уже оборачивается) для нас и наших детей.
Итак, отмотаем ленту воспоминаний на двадцать лет назад. Начало девяностых, слом – даже нет, тотальное разрушение - фундамента, на котором зиждилось советское общество. Учебники новейшей истории, где рассказывалось о «великих завоеваниях советской власти» - в печку, русский язык, «богатый и могучий», на свалку – да здравствуют в прессе и литературе блатные выражения и отборный, «соленый» мат.
Как известно, любое государство стоит на трех «китах», это: силовые структуры, системы здравоохранения и образования. Их одновременный обстрел велся как из дальнобойных «орудий», так и из «оружия» калибром помельче. Свои били по своим. «Китобои» были людьми малосентиментальными и особо не церемонились. Помню, в Красноярске, где я тогда работала, учителям и преподавателям вузов заработную плату то выдавали «по бартеру» раз в несколько месяцев, то вообще «забывали» о том, что им надо на что-то жить. При этом их просили «сохранять спокойствие» и «стараться направить энергию на какие-то полезные цели». «Если вам не платят денег, и вы решили не выходить на работу, то займитесь дома уборкой, ремонтом, переставьте книги», - советовал в те годы педагогам губернатор Красноярского края. При этом в средствах массовой информации широко обсуждалась ущербность прежней – «безнадежно устаревшей» - системы образования, ее неспособность раскрыть «творческий потенциал ребенка».
Учителя чуть не толпами покидали стены школы, становились «челноками», бизнесменами, бухгалтерами. Ученики, морально травмированные частыми забастовками педагогов, которым теперь было совсем не до того, чтобы кого-то куда-то «вести», видели перед собой уже не прежних кумиров, а замотанных жизнью теток. Тем же из них, кто еще ухитрялся в этом бедламе чему-то учить, можно было бы уже при жизни ставить памятник. И если бы их профессиональный подвиг оценили, многое бы сегодня шло по-другому. Но ни тогда, ни сейчас об этом речи нет.
Итак, одна из причин нынешнего отношения к учителю – его материальное унижение в 90-х годах. Но, по моему мнению, это все же не главное. Корень всех нынешних школьных бед кроется в другом.
В 90-е годы информационные «снаряды», заряженные негативом, обрушивались в основном на тех, кто привык не брать, а отдавать - себя, свои знания, свою жизнь – на военных, медиков и учителей. Это был парадокс: наибольшим нападкам подвергались как раз те, кто по роду своей деятельности был призван думать «прежде о Родине, а потом – о себе». Доходило до абсурда: в том же Красноярске в начале 2000-х годов во время затеянного «Комсомолкой» блиц-опроса на тему: «считаете ли вы допустимым физическое воздействие на врачей», - многие жители города ответили положительно, и, после нескольких расправ пациентов над медиками, бригады «скорой помощи» были вынуждены сопровождать сотрудники милиции.
В это же время красочные описания издевательств «задолбанных училок» над бедными школьниками волнами прокатывались по страницам как центральных, так и местных изданий. Людей, за мизерную плату сеющих «разумное, доброе, вечное» в головы и души современных недорослей, таким образом заставляли смириться с собственной неполноценностью. Их, действительно, задолбили (от слова «долбить», имеющего много значений, в том числе «ударять, колотить; говорить, напоминать, повторять много раз – см. «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова, М.,1997, с. 173) постоянной критикой и насмешками – не говоря уже о грозных окриках «сверху». Учителя оказались в положении бескорыстного дарителя, которого бьют по протянутым с дарами рукам и свирепо рычат при этом: «Как стоишь со своими дурацкими подарками, такой-сякой!..» И обидно до слез, и рук не опустить. Сохранить в таких условиях философское спокойствие удалось не многим.
Стало быть, вторая причина – моральное унижение педагогов через средства массовой информации. У большинства родителей, а через них и у детей, – сработал и до сих пор срабатывает элементарный «инстинкт стаи»: если кого-то «клюют», возникает соблазн «подлететь» и тоже «клюнуть». Когда же это происходит не раз, «заклеванный» («задолбанный») невольно воспринимается изгоем, поэтому любая его оплошность вырастает в глазах остальных членов «стаи» до космических масштабов. Но учителя ведь тоже люди, и моральный прессинг воспринимают в зависимости от индивидуальных психологических особенностей – кто-то ломается и смиряется, а кто-то переходит в оборону, лучший вид которой, как известно, нападение. И круг замыкается.
Но и это – лишь вершина айсберга.
Учителя, как правило, представляют собой определенный тип людей: они любят учить – в самом хорошем смысле этого слова, то есть любят передавать полученные знания другим. Известный французский философ, основатель социологии Огюст Конт для обозначения бескорыстных побуждений человека, влекущих за собой поступки на пользу других людей, ввел термин «альтруизм». Альтруисты – в противоположность эгоистам - приносят свою выгоду в жертву ради общего блага. Во все времена к таким людям относились с уважением, во все – кроме настоящего времени. Причиной такого положения, на мой взгляд, является следующее.
Христианство предполагает альтруизм как норму жизни: «Сие есть заповедь Моя, да любите друг друга» (Ин. 15, 12). Педагоги, отдающие другим свои знания, свои умения – альтруисты по самой своей сути, какими бы они не были по характеру, и христиане – как бы они не относились к христианской религии. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих, - говорит Иисус Христос. - Вы друзья мои, если исповедуете то, что́ я заповедаю вам» (Ин. 15, 13-14). То есть если вы добровольно, с полным доверием принимаете сказанные слова и следуете им в жизни.
Но беда нынешнего века в том, что теперь у людей нет желания довериться другому! В западной цивилизации, идеалы которой навязываются нам с поистине маниакальным упорством, христианство давно уже вытеснено не только на обочину социальной жизни, но и из массового сознания. Бескорыстный альтруизм отступает под натиском так называемого разумного эгоизма - принципиального приоритета личных интересов человека над всеми остальными, будь то общественные интересы либо интересы других людей, - сформулированного французскими мыслителями еще в XVIII веке, в эпоху Просвещения.
Понятно, что в таком случае альтруисты по роду своей деятельности – военные, медики и педагоги – становятся мишенью для нападок. «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир», - говорит Спаситель (Ин. 15, 19). В этой неотмирности и заключается трагедия наших учителей и нас с вами. Ибо это – начало отмирания Любви, той самой, которая является основой жизни всякого нормального общества.
… Учебный год заканчивался, и мне захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Я купила коробку конфет и принесла в класс, когда там, кроме нее и еще одной учительницы, никого не было. Она порывисто обняла меня, и показалось, что в ее глазах заблестели слезы. А мне почему-то стало нестерпимо стыдно перед этой пожилой хрупкой женщиной – за себя, за нас, современных родителей, за то, что мы не способны к такой бескорыстной душевной щедрости. Простите нас, учителя! Галина ПЫРХ
НЕВ №3 (89)
Вернуться назад
|