Сайт Образование и Православие > Материалы НЕВ, Основы православной культуры в школе > Об изучении церковнославянского языка в школах и высших учебных заведенениях
Об изучении церковнославянского языка в школах и высших учебных заведенениях19.01.2012. |
| Статья М.И.Стрельцова, профессора кафедры социально-культурной и библиотечной деятельности факультета культуры и дополнительного образования НГПУ, заслуженного работника культуры Российской Федерации в специальном выпуске "Новосибирского Епархиального Вестника", посвященном XV Новосибирским Рождественским Образовательным Чтениям ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ПРЕПОДАВАНИЯ «ОСНОВ ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ» В ШКОЛЕ.
«С отвычкою от употребления славянских слов
теряется богатство и сила русского языка». А.С.Шишков Национальный язык является отражением культурно_исторического опыта многих поколений. Нет сомнения, что культура устной и письменной речи является важным компонентом в школьном курсе русского языка. Однако, упуская из поля зрения историческую основу родного языка, современное учительство не достигает главной задачи — сформировать у детей целостное знание языка, умение исполь зовать все его богатство, выразительность, развить чувство стиля. Носителем культурно_исторической традиции русского языка является церковнославянский язык, который в очень редуцированном виде представлен в подготовке учителя-словесника в курсе старославянского языка, выполняя роль в основном как введение в историю славянских языков. Церковнославянский язык был создан специально и первоначально как язык христианской проповеди, язык перевода Евангелия, язык богослужебных текстов. Вобрав в себя богатство греческого, церковнославянский язык и спустя более тысячи лет после его распространения остается высокой культурной планкой и хранителем чистоты русского литературного языка. В течение более чем тысячи лет церковнославянский язык развивался бок о бок с русским литературным языком, оставаясь при этом на протяжении девяти столетий эстетическим образцом. Знакомство учителя_словесника с эстетическим образцом, на который «равнялся» русский литературный язык, является залогом того, что современное поколение не будет оторвано от культурно-исторического наследия, хранителем которого является, в том числе, церковнославянский язык книжных памятников, начиная с XI века, — и язык классической русской литературы. Исторически филологическое образование в университетах России опиралось на опыт изучения древних языков, прежде всего древнегреческого и латинского, а также древнецерковнославянского, или старославянского, как после 1917 года стал называться этот язык. Данная традиция имела своим основанием гимназические курсы изучения латыни, древнегреческого и церковнославянского языков. В хрестоматии по истории русского языка Н.И.Каринского, изданной в 1911 году для российских гимназий, предлагаются тексты, начиная с древнецерковнославянских памятников глаголического и кириллического письма Зографского, Мариинского, Остромирова Евангелий. Сравнивая один и тот же текст, созданный в разных местах славянского мира, гимназист видел воочию языковые различия в лексике и морфологии, тем самым формировал ся навык сравнительно-исторического подхода к языковому материалу. Хрестоматия ведет обучающегося от века к веку, от памятников одного жанра и стиля к другим, представляя историческую панораму церковнославянского и русского языков во всем их разнообразии. Такого последовательного проведения идеи сравнительноисторического подхода к языковым фактам мы не найдем ни в одной современной хрестоматии по истории русского языка. Обращаясь к опыту постановки филологического образования в России, давшего миру плеяду блестящих лингвистов,основателей многих филологических школ XX в., мы ищем те источники знаний, изучение которых в современных условиях позволило бы учителю-словеснику воспользоваться словесно-духовным богатством, художественным изобилием русского слова. Еще в 1927 г. выдающийся русский языковед Н.С.Трубецкой высказал положение о том, что именно в своем языке народ, этнос раскрывает свой внутренний мир: «Судьбы и специфические свойства русского литературного языка чрезвычайно важны для характеристики русской национальной личности» (Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре // «Вопросы языкознания». 1990. № 2). При этом «как одна из центральных» им поднималась проблема «культурных преемств и наследований». Проследив судьбы русского литературного языка, Трубецкой приходит к весьма аргументированному выводу: «…в отношении использования преемства древней литературно-языковой традиции наш язык стоит особняком среди литературных языков земного шара» (Там же). По мнению исследователя, русский литературный язык является прямым преемником древнецерковнославянского языка, созданного славянскими первоучителями Кириллом и Мефодием в качестве богослужебного языка для всех славян. Древние славянские книжники подчеркивали именно эту его характерную черту. Если другие древние языки (греческий, латинский) были лишь приспособлены для богослужения, то церковнославянский был создан как язык Православной Церкви. Язык административно-юридических документов и разного рода грамот значительно отличался от языка текстов, созданных в Церкви. «Церковнославянский язык был «национализирован» русской культурой, — констатировал академик В.В.Виноградов, — и, будучи священным языком религии и церковнославянских книг, постоянно обогащает и развивает народную речь, является неисчерпаемым источником идейного и художественного воздействия на стили нашего общественного языка» (Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII–XIX веков. М., 1938). Через посредство церковнославянского языка «общественный» русский язык «примыкает» к греческой, византийской и античной традициям. Из него в русскую литературную речь вошло, по словам М.В.Ломоносова, «множество речений и выражений разума» из «греческого изобилия», византийской духовной культуры, центром и стержнем которой был Богочеловек. Еще в XVI веке русские учились родному языку по «Грамматике доброглаголивого эллинославянского языка». Из всех современных литературных языков славянского мира лишь современный русский литературный язык является прямым наследником той литературной традиции, которая ведет свое начало от первых создателей славянской филологии — святых Кирилла и Мефодия, ваятелей славянской души. Трудно назвать какой-либо другой язык, в котором так отчетливо было бы видно сопряжение высокого и обыденного. Сохранение и приумножение традиций церковнославянской письменности создало определенные преимущества русского литературного языка. К внешним преимуществам относятся однородность и устойчивость русского литературного языка, стабилизирующая функция по отношению к разговорным формам языка. К внутренним преимуществам Трубецкой относит богатство словарного запаса, особенно в оттенках значения слов, на личие стилистических синонимов, отличающихся противопоставлением бытового, обыденного — возвышенному: палец — перст, глаз — око, рот — уста, ворота — врата и т.д. «Сопряжение церковнославянской и великорусской стихий, будучи основной особенностью русского литературного языка, ставит этот язык в совершенно исключительное положение. Трудно указать нечто подобное в каком-либо другом литературном языке» (Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре // «Вопросы языкознания». 1990. № 2). Церковнославянский язык постоянно «подпитывал» и стабилизировал русский литературный язык, одухотворял русскую художественную литературу, формировал ее морально-этический и художественно-эстетический облик. Уровень мастерства писателя Древней Руси определялся степенью его начитанности, усвоения образцовых текстов. Эта традиция шла от византийской духовной литературы. Языком русской духовной литературы — церковнославянским — овладевали с детства. Две языковые стихии воспитывали речевую культуру — церковнославянская и народно-разговорная: строилось языковое пространство, устанавливались границы низкому, грубопросторечному, пошлому. Планкой был церковнославянский язык, язык храма, язык широко распространенных в России сборников поучительных бесед («Златоструй» и др.), язык «Псалтири», которая была первой учебной книгой. Одни формы, обороты, слова обращены к Богу, Богородице, святым, другие — к отцу, матери. Постепенно в русском сознании складывалось строгое различие небесного и земного. Стяжание духовного богатства — более высокая цель, нежели стяжание материальных благ. Так веками формировалась языковая личность русского человека. Овладение навыками чтения и письма на церковнославянском и русском языках осуществлялось как единый процесс при осознании смыслового и функционального различия между параллельными рядами смысловых элементов. Формирование навыков постоянного сравнения словоформ, поиски общего и отличного предопределили специфику речевого развития русского человека, определяя специфику его мышления и мировоззрения. Не будь этих культурно_исторических оснований русского литературного языка, были бы невозможны поэтические переложения библейских текстов в русской поэзии. В стихотворении А.С.Пушкина «Пророк» можно почувствовать эту дистанцию между словами: глас — голос, воззвал — позвал, восстань — встань, виждь — смотри, внемли — слушай и т.д. А.С.Пушкин признавал книжно_славянскую стихию живым элементом русского литературного языка. В конце 20-х годов XIX века он пришел к творческой идее сопряжения церковно_библейского слова и стилей русского литературного языка. Древнерусская оригинальная книжность насыщена библеизмами. Следы церковнославянского происхождения несут на себе многие слова и фразеологизмы современного русского языка. Многие библейские по происхождению слова в современном языковом сознании уже не ассоциируются с Библией. Задача современного учителя высветлить библейский источник таких, например, слов, как: ангел, ближний, бытие, доблесть, добродетель, доброта, достояние, милосердие, мудрость, правда, просвещение и многих других. Показателем влияния Библии на русский язык и культуру является полная освоенность русским языком таких ветхозаветных по происхождению личных имен, как: Иван, Марья, Анна и прочих. Широко употребительны устойчивые библейские выражения, за каждым из которых стоит эпизод из Ветхого Завета (что свидетельствует о распространенности знания Библии в дореволюционном российском обществе): время разбрасывать/собирать камни, поставить во главу угла, древо жизни/познания (добра и зла) и других. Библейскими по происхождению являются и многие крылатые фразы: всякое даяние благо; люби ближнего, как самого себя; чти отца и матерь свою; во многой мудрости много печали. Классическая литература способствовала их сохранению до нашего времени. Некоторые библеизмы после отрешения языка от православной доминанты российской культуры в XХ – начале XXI века постепенно возвращаются в общее употребление: благотворительность, милосердие, покаяние, исповедь и др. Церковнославянизмы хранят «воспоминания» о своей древней истории и былых употреблениях. Эта вековая «память» слов — источник их многообразных поэтических использований, углубления и просветления духовного смысла слова, особенно когда речь заходит о предметах, связанных с богословскими темами. Под влиянием структурно близких церковнославянизмов исконно русские слова приобретали новые отвлеченные значения, одновременно сохраняя связь с живой разговорной речью. Тем самым церковнославянизмы содействовали процессу сближения книжно-отвлеченной лексики с семантикой народной живой речи, способствовали сохранению и укреплению духовности русского слова. Ср. синонимический ряд: путь — стезя — дорога — колея — тропа и т.п. См. переносные употребления: пути Божии, пути Провиденья неисповедимы, идти путем правды, пути жизни; мирная стезя, стезя жизни, стезя правды; всякому своя дорога (жизни), дорога правды, пойти по худой дороге; по накатанной колее, выбиться из колеи; найти свою тропу, неведомые тропы, тропа жизни, избитая тропа, верная тропа, не вались с тропы (у В. Даля: не иди против обычая) и т.п. «С отвычкою от употребления славянских слов, — замечал наш выдающийся поборник чистоты русской речи А.С.Шишков, — теряется богатство и сила русского языка. А потому необходимость рассуждать о коренном значении слов, черпать из сего богатого источника, восходить как можно далее к началам оного — суть единственные средства к обогащению и усовершенствованию нашей словесности». Очевидно, что о роли церковнославянского языка в формировании русской духовной культуры и образованности, «языковой среды обитания» русского народа и русского литературного языка необходимо говорить в отдельном историко-лингвистическом курсе. Школа как культурно_исторический феномен родилась именно с целью преподавания языка. Не будет такой школы, учителей, способных «глаголом жечь сердца людей», — не будет и активных носителей русского литературного языка. Тексты, составленные на нем, останутся невостребованными. Воистину, «будущее России — в руках русского учителя».
Вернуться назад |