Виктор Судариков. Как причаститься не в осуждение?
26.07.2014.
Мы знаем, что нельзя есть и что нужно прочитать, но ведь важнее для нас знать – каким нужно быть. В этом горьком случае, получается, что слова о взаимной любви и о живом единстве во Христе становятся некой формальностью. Выходит, что они произносятся языком на службе, но не значат ровным счетом ничего в отношении с ближними. Но Господь-то хочет не наших слов, а ума и сердца.
Часто задаются вопрос о подготовке к причащению Святых Тайн – что надо исполнить, прочитать, что можно и чего нельзя есть. Гораздо реже задается вопрос – а каким надо быть, чтобы причаститься Святых Тайн «во оставление грехов и жизнь вечную»?
Посмотрим, что об этом говорится в чине богослужения. «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы» – возглашает диакон в начале литургии верных.
И далее служащий священник кланяется перед трапезой (т.е. престолом), на котором поставлены покровенные Святые Дары, прикладывается к ним и к краю престола со словами «Возлюблю Тя, Господи, Крепосте моя, Господь Утверждение мое и Прибежище мое» и потом происходит «целование мира» между служащими со словами «Христос посреде нас» – «И есть, и будет».
«Оно символически должно обозначать полное внутреннее примирение между христианами, намеревающимися участвовать в таинственном жертвоприношении. Заповедь Спасителя (Мф. 5,23–24) прямо предписывает примириться сначала с братом, a потом уже приносить жертву к алтарю.
Но это примирение и единодушие не есть только чисто моральное, оно означает не только наличие любви и примиренности между приносящими жертву, но должно быть в такой же мере и единомыслие, полное духовное единение. Поэтому-тο непосредственно после целования мира возглашается Символ веры, как мерило догматического единомыслия всех христиан».
Итак, от самого начала христианства, Евангелием, апостолами и святыми отцами первых веков необходимыми условиями служения божественной литургии (а все причастники суть ее служители) утверждены единая вера и нелицемерная любовь друг ко другу, примирение со всеми.
Если человек отпадал от церковного общения и затем покаялся, то его присоединение, свидетельство о его единстве с братьями в вере и любви, также совершалось совместным служением литургии и причащением.
Что же происходит сейчас? Христиане очень часто отличаются не любовью друг к другу, но высокомерием, унижением и осуждением друг друга – будь то по политическим, национальным, культурным, церковно-бытовым, семейным или каким-либо еще мотивам.
Несогласный брат выставляется публично либо злонамеренным лжецом, либо недоученным недоумком и вообще низким человеком. Судя по многочисленным дискуссиям и письмам в интернете, от критики мнений (а в вещах не вероисповедальных мнения в Церкви вполне могут быть разными) люди – в сане или без – очень быстро переходят к личному унижению собратьев, а порой и пастырей, и сослужителей, и архипастырей.
Один мой приятель, давно служащий священник, писал, что ему как-то пришлось совершать литургию со священником, открыто его ненавидящим. А что делать? «Отказаться служить? Мол, с этим не буду? Но епископ-то с ним служит. Значит, получится, что мне не угоден и епископ? Как поступить?»
В этом горьком случае, получается, что слова о взаимной любви и о живом единстве во Христе становятся некой формальностью. Выходит, что они произносятся языком на службе, но не значат ровным счетом ничего в отношении с ближними. Но Господь-то хочет не наших слов, а ума и сердца.
То же относится и к случаям, когда миряне начинают унижать священника или поддерживать такое унижение. Речь идет не о критике взглядов (у нас никто не безошибочен, да и взгляды могут быть разными), а именно о надмении и личном осуждении. Как те миряне потом будут причащаться из рук осужденного ими священника?
Наконец, то же относится и вообще к осуждению одними христианами других – издевкам, высокомерию, унизительным штампам и т.д. Если мы считаем себя христианами – значит любое слово должно быть произнесено так, словно мы стоим перед Чашей Христовой – она и есть мерило наших слов и дел. Как захотим сказать на кого-то – подумаем – а если завтра нам вместе быть на литургии? Или так – а если завтра Господь меня призовет к Себе на суд и спросит об отношении с ближним – какая судьба мне уготовится, если так к нему отношусь?
Так и можно найти ответ, каким быть, чтобы причаститься не во осуждение…
Вернуться назад