Закон и мораль: есть ли соответствие?

Чтобы понять, на каких принципах отныне будет строиться отечественное здравоохранение, достаточно провести небольшой сравнительный анализ двух законов – закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», подписанного президентом Дмитрием Медведевым 21 ноября 2011 года, и предыдущего закона «Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан» (от 22 июля 1993 года).

Отметим, что в данном случае речь идет о рассмотрении этих документов прежде всего с этической точки зрения, т.е. в контексте моральных представлений и традиционных для общества ценностей. То, что такой анализ целесообразен и важен, говорит и суждение Владимира Путина: «Закон не может быть не моральным; закон всегда морален, иначе это плохой закон» (В.В.Путин. Послание Федеральному собранию. 2006 г. – ред.).

«Право на платные услуги»

Нельзя не отметить, с одной стороны, полные текстовые совпадения и отдельных формулировок и даже целых статей двух законов (например, статьи 60 в прежнем законе и статьи 71 – в новом, касающиеся клятвы врача). С другой стороны, все же различия между ними существенны.

Так, новый закон в качестве основного понятия вводит понятие «медицинской услуги». Даже сама медицинская помощь, которая для общества всегда была наполнена моральным смыслом, трактуется как совокупность медицинских услуг. Тем не менее очевидно, что услуга – это понятие из сферы финансовых, рыночных отношений. Услуга обязательно предполагает её оплату. И не случайно в законе появляется статья № 84, которая вводит уникальное новое право - «право граждан на получение платных медицинских услуг».

Оказывается, что каждый человек теперь имеет право пойти в медучреждение и заплатить за предоставленную услугу! Такое право в новом законе сосуществует параллельно с бесплатной медициной. Данная тенденция, безусловно свидетельствует о выхолащивании нравственного, морального смысла врачебной деятельности, в которую привносятся иные мотивы и интересы.

Уважение к пациенту?

Статья № 64 нового закона вводит понятие «качества медицинской помощи». Согласно документу, качество медицинской помощи оценивается с помощью трех параметров: своевременность помощи, правильность выбора методов лечения и степень достижения результата. К сожалению, ни слова не сказано о необходимости уважительного и гуманного отношения к пациенту со стороны обслуживающего персонала, хотя это безусловно важнейший элемент медицинской помощи.

И если, к примеру, вокруг больного будет суперсовременное оборудование, но при этом будет царить равнодушие, грубость и хамство, то вряд ли можно будет говорить о качестве оказываемой медицинской помощи. Не случайно в законе 1993 года первым среди зафиксированных прав пациента шло именно «право на уважительное и гуманное отношение со стороны медицинского обслуживающего персонала». В новом же законе такого права у пациента нет.

Игнорируются и такие понятия, как «уважение достоинства человека» и «автономность личности» – ключевые для современного международного права, для мирового врачебного сообщества. К примеру, во французском Кодексе здравоохранения уже в одной из первых статей фиксируется, что больной имеет право на уважение его личности и достоинства. Но этих установок мы не найдем в нашем законодательстве. Хотя они очень важны для врачей, ведь в своей практике они сталкиваются с разными людьми. Например, человек болен тяжелыми заболеваниями (хронический сифилис, СПИД), которые, тесно связаны, как правило, с образом жизни, который он вёдет. Это, вполне понятно, отталкивает от него других людей. Но врач в любой ситуации обязан соблюдать чуткость и уважение к пациенту, в любых условиях помнить о своем профессиональном долге и о достоинстве пациента. Не случайно ряд документов международного права, например, «Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины» (Конвенция о правах человека и биомедицине) от 04.04.1997 г. непосредственно содержит требование защиты достоинства личности человека при осуществлении медицинской деятельности.

Запрет эвтаназии

Сохранение запрета на эвтаназию, безусловно можно отнести к положительным моментам. Причем если в 1993 году запрещалась активная эвтаназия, то сейчас запрет налагается еще и на бездействие врача, то есть на пассивную эвтаназию. Этот факт особенно значим в условиях, когда в СМИ не перестают предприниматься попытки смирить сознание человека с правом на самоубийство.

Репродуктивные технологии

Регулирование применения репродуктивных технологий свидетельствует так же не в пользу нового закона. Мужчина и женщина, не состоящие в браке, получают право иметь ребенка. В законе 1993 года искусственное оплодотворение разрешалось при согласии супругов, теперь это возможно и при желании лиц, не состоящих в браке. Также оба документа прописывают право одинокой женщины на указанную процедуру. Все это создает предпосылки для того, чтобы процесс разрушения традиционной семьи пошел полным ходом. Это относится и к росту числа неполных семей, которых у нас уже сейчас 30%, это относится и к созданию условий для легализации гомосексуальных семей.

Но, главное, возникает вопрос: а не нарушаются ли права ребенка в данной ситуации? Допустим, одинокая женщина «имеет право». А ребенок имеет право иметь отца? У него спросили, хочет ли он родиться и жить, не имея родителей или имея своим родителем какого-то непонятного мифического донора? Этически некорректная легализация репродуктивных прав приводит к лишению ребенка права иметь отца или мать.

Суррогатное материнство

При обсуждении суррогатного материнства в Государственной Думе экспертная рабочая группа отстаивала позицию Церкви о том, что с моральной точки зрения это явление неприемлемо. Но пытаясь найти компромисс, были предложения хотя бы не включать суррогатное материнство в систему товарно-рыночных отношений. Но эти предложения учтены не были.

В результате созданы условия для формирования так называемой «биологической проституции», т.е. торговли женщиной, ее биологической способностью рожать детей. Естественно, появятся и частные фирмы-организаторы такой торговли, которые будут забирать основную долю дохода, и, таким образом, будет формироваться новая, довольно изощренная форма рабства…

Трансплантация и торговля

Большие опасения вызывает и то, как закон об охране здоровья граждан регулирует отношения, касающиеся трансплантации органов и тканей человека ( статья 47).

Как известно, в 1993 году закон устанавливал запрет на куплю-продажу органов. И это прямо было связано с ценностью человеческого достоинства: человек - не вещь, в силу этого ни он, ни его органы, не могут быть предметом купли-продажи. Однако, как мы видим, в новом законе этот запрет отсутствует. Раньше живым донором мог стать только родственник пациента-реципиента. Это блокировало возможность «купли-продажи» органов и не вступало в противоречие с правилами человеческой морали. Кроме того, это положение было еще и биологически обусловлено, поскольку между близкими людьми существует генетическая связь, которая важна как препятствие отторжению пересаживаемых тканей и органов.

Новый закон не фиксирует наличие обязательной генетической связи живого донора с реципиентом - для трансплантации достаточно «информированного добровольного согласия» любого человека. Все это, безусловно расширяет поле для товарно-рыночных отношений и спекуляций. Практическая реализация этих предложений уже началась. В Российском медицинском университете им. Н.И. Пирогова уже появились объявления, предлагающие студенткам продавать свои яйцеклетки (стоимость от 50000 руб.). При этом нельзя не напомнить, что подобное хирургическое вмешательство - внедрение в яичники и забор яйцеклеток – операция опасная, часто калечащая, а в некоторых случаях вызывающая и смерть женщины.

"Неделя тишины"

Искусственное прерывание беременности – та позиция, где произошли некоторые сдвиги в результате переговоров.

Мы выступали категорически против того, чтобы искусственное прерывание беременности трактовалось как «право» женщины, что было зафиксировано в законе 1993 года. Права на прекращение человеческой жизни, права на детоубийство не должно и не может быть. В новом законе это право отсутствует, оно заменено более мягкой формулировкой о том, что «каждая женщина самостоятельно решает вопрос о материнстве». К сожалению, не было принято добавление, что это решение приминается «по нравственным и религиозным убеждениям».

Но главное, что аборт больше не классифицируется как право. В новый закон вводится принцип "времени тишины". Это - пусть небольшая, но преграда на пути реализации трагического поступка, которая даст возможность женщине подумать и, может быть, изменить принятое решение.

Кроме того - и это еще один положительный момент, достигнутый в результате согласований, - в законе прописано право врача на отказ от проведения аборта. Это положение соответствует и морали, и принципам международных этических документов.

Все же легализация абортов сохранилась. Не были учтены и предложения о том, чтобы муж также давал согласие на проведение аборта. Ведь вряд ли справедливо лишать мужчину права на принятие решения о сохранении жизни его ребенка.

К сожалению, не были приняты и предложения о необходимости введения такой процедуры как прослушивание сердцебиения плода и визуализация плода при подписании женщиной «информированного согласия» на искусственное прерывание беременности. Впрочем, чиновники от здравоохранения обещали, что это будет предусмотрено нормативными актами Минздравсоцразвития.

Заключение

Какой вывод можно сделать в итоге? К сожалению, Закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в отдельных своих положениях не всегда соответствует традиционным моральным ценностями общества. Реализация «новых прав» (например, репродуктивных) неизбежно повлечет за собой возникновение новых стандартов поведения, новых принципов и форм отношений между людьми, среди которых набирает силу потребительское отношение к человеку. Умаление ценности достоинства человеческой личности снижает порог нравственной ответственности врачебного сообщества перед человеком и обществом. Но для христианской этики эта ценность слишком значима, так как непосредственно связана со спасением человеческой жизни. И это дает нам надежду и уверенность в необходимости дальнейшей работы по совершенствованию российского законодательства в тесном сотрудничестве с врачебным сообществом.

Ирина Силуянова, Церковный вестник