Сергей Станчик. Как я пытался стать монахом

Корреспондент «Комсомолки» прожил один день в православном монастыре на Русском острове

«И десятилетий мало...»

Когда я звонил настоятелю Свято-Серафимовского монастыря на острове Русский, предполагал, что мою просьбу впустить журналиста «КП» в обитель, примут в штыки. Но, о чудо, мне не пришлось никого убеждать. Более того, отец Климент отнесся к моей идее весьма положительно. Правда, пришлось пройти небольшой нравственный кастинг:

- Христианин? Православный?

- Да! Да!

- В церковь ходите?

- Ну, был несколько раз, - отвечаю со стыдом.

- Понятно, - тяжело вздохнул мой собеседник. – Курите? Пьете? На территории монастыря это запрещено.

- Перетерплю.

После того как спирит-контроль был пройден, пришло время поговорить о сроке и статусе моего пребывания в монастыре.

- Я планировал сутки. Хватит, чтобы прочувствовать жизнь монахов?

- Мало.

- Неделю?

- Мало.

- А сколько нужно? Год? - спрашиваю в шутку.

- И десятилетий бывает мало… - совершенно серьезно ответил отец настоятель.

Монахом меня, к сожалению, не взяли. Священный сан нужно заслужить. Но разрешили побыть в монастыре в качестве трудника – человека, который живет в обители, но не принял монашеский обет.

Долгая дорога

Отец Климент попросил подъехать к 6.30. В это время начинается «Правило» - специальный молитвенный обряд. Очень важный ритуал в повседневной жизни монахов.

Монастырь находится на Подножье, в отдаленной части острова, поэтому с материка мы выехали примерно в 4.30. Дорогу искали в полной темноте под проливным дождем. Ни фонарей, ни указательных знаков. Спросить в такую рань тоже не у кого. Несколько раз сворачивали не туда, даже застряли, а под конец путешествия вообще проехали монастырь. Но с горем пополам все же его отыскали.

- Кажется, Бог не слишком хочет, чтобы ты заходил в это святое место, - устало произнес водитель.

Разочарование и восторг

Часы показывают 6.27. Привратник, дежуривший у ворот и впустивший меня на территорию монастыря, говорит, что молебен вот-вот начнется. Бегом несусь в храм. Благо к нему щебнем выложена дорожка, так что ошибиться невозможно. Как оказалось, святилище расположено в одном здании с библиотекой, иконной лавкой и столовой. Возле церкви собираются монахи. В темноте, в своих развевающихся на ветру рясах они смахивают на преподавателей Хогвартса из фильма «Гарри Поттер».

- Это вы журналист? Проходите на молитву, потом поговорите с отцом-настоятелем, - сообщил мне подошедший инок.

Внутри храма я поначалу испытал разочарование. Во-первых, здесь было так же мрачно, как и на улице. А во-вторых, все совершающиеся ритуалы мне были совершенно непонятны. Когда читали молитвы, я просто шевелил губами. Не улавливал, в какие моменты обряда необходимо стоять, а в какие можно присесть на лавки, расставленные вдоль стен. А когда нужно было поцеловать икону, я совсем растерялся и случайно боднул ее лбом.

От стыда и сожаления мне даже захотелось бросить все и уехать домой. Но в какой-то момент все радикально изменилось. Худо-бедно начал проясняться алгоритм священнодействия. Из храмовых окон стал пробиваться свет восходящего солнца, и темная комната превратилась в невероятное, волшебное место. Может, это, конечно, с недосыпу, но иконы и настенные фрески в мягком полумраке мне показались очень таинственными. Чуть ли не живыми! А когда молитвенный бубнеж сменился монашеским пением, у меня аж душа затрепетала. Даже стало грустно, что так редко ходил, а точнее - почти никогда не ходил в церковь. Наверное, это стоит делать, хотя бы ради таких вот моментов приобщения к чему-то великому и прекрасному.

Сила духа против плоти

В монастыре живут всего 25 человек. Девять монахов и четыре послушника, а остальные - трудники.

Трудники – это тот, кто живет в монастыре, но не является монахом. Кто-то из них пришел, так как устал от мирской жизни, кого-то тяготят совершенные грехи, а кому-то просто больше некуда податься.

Утреннее «Правило», которое идет полтора часа, можно назвать тестом на любовь к Богу. Монахи, понятное дело, весь молебен простояли на ногах, не отвлекаясь от ритуала ни на секунду. А вот некоторые трудники исполняли свои обязанности не столь прилежно. Причем, что интересно, люди в возрасте за всю службу могли ни разу не присесть. В то время как молодые парни, когда можно было - бухались на лавки в изнеможении, а когда необходимо было стоять, - поднимались с таким усилием, будто у них небо лежало на плечах.

Один парнишка настолько обнаглел что, развалившись на лавке, уснул во время службы. За что и получил увесистый пинок от своих более религиозных товарищей.

По рюмочке святой воды?

После «Правила» наступило время завтрака, или, как здесь говорят, трапезы. Все члены обители собираются в столовой: два длинных стола, на которых уже стоит еда. Люди в штатском, то есть трудники, сидят за одним столом, монахи и послушники - за другим. Тарелок примерно на треть больше, чем едоков. Как мне объяснили: их на всякий случай ставят для паломников – людей, которые, возможно, придут в монастырь помолиться.

Когда я стоял посреди трапезной, не зная куда присесть и можно ли накладывать еду, ко мне подошел молодой послушник:

- У нас есть небольшая монастырская традиция. Перед завтраком мы выпиваем рюмочку…

«Опаньки!» - возликовала грешная душа.

- … святой воды, - разочаровал меня слуга Божий.

Иду в конец столовой, где стоит столик с графином и рядами стопок. Наливаю себе. И впервые в жизни опрокидываю рюмку воды.

Рядом с графином лежит бумажка с молитвой, которую надо читать после того, как выпьешь. Но этот ритуал я решил проигнорировать. И так на «Правиле» язык о небо от молитв стер. Все-таки во время приема пищи нужно думать о еде, а не о Боге.

Как же я, оказывается, ошибался…

Собственно храм
Фото: Сергей СТАНЧИК

На территории монастыря идет большая стройка
Фото: Сергей СТАНЧИК

Банер призывает отказаться от плохих привычек и мирской суеты
Фото: Сергей СТАНЧИК

К звоннице не надо брать свечу, сюда проведено электричество
Фото: Сергей СТАНЧИК

Монашеское меню

Рацион монахов обилен и при этом прост. Завтрак состоит из каши, на обед первое и второе. На ужин ничего особо не готовят, доедается то, что осталось.

Когда в монастыре гостил я, с утра на стол подавали гречку с подливой из фасоли, в обед кукурузную кашу и овощной салат. Мясо запрещено, поэтому в качестве альтернативы повара готовят рыбу. На столе всегда есть тарелочки с луком или головками чеснока. Летом монахи выращивают их сами, а когда не сезон, то закупают на рынках. В монастыре имеются собственные ульи, так что к чаю всегда есть мед и соты.

Готовят в монастыре на газовой плите. При этом огонь в ней разгорается от лучины, которую в свою очередь зажигают от церковной свечи во время утреннего молебна.

Храм при монастыре
Фото: Сергей СТАНЧИК

Емкость со святой водой
Фото: Сергей СТАНЧИК

Экс-рокер

После того, как завтрак завершился, настоятель монастыря пригласил меня в библиотеку. Побеседовать.

Первое, о чем я спросил отца Климента не давало мне покоя с самого момента, когда я стал искать информацию о Свято-Серафимовской обители:

- Говорят, у вас звонарь некогда играл в рок-группе. Это правда?

- Не совсем. Теперь он уже стал настоятелем, - улыбается мой собеседник.

Выяснилось, что мой собеседник и есть небезызвестный Сергей Кривоносов, как звали отца Климента в миру. Его наверняка помнят все, кто во второй половине 90-х годов посещали концерты владивостокских рок-групп. Он играл в таких командах, как «Овод», «Мексиканские пчелки-убийцы», «Тандем», «Иван Панфиlove», проекте Cover Drom.

- 12 лет назад, когда мне было 26, я понял, что мне все это надоело и хочется чего-то большего, - объяснил причину своего ухода в монастырь отец Климент.

Несмотря на то, что настоятель давно распрощался с рок-н-рольным прошлым, музыка все равно живет в его сердце. Как уже писалось выше, отец Климент замечательно поет вместе со своими братьями во время молебнов.

- Монашеское пение пропитано теплом и любовью. Мы поем о том, чем живем, - говорит настоятель.

Уйдя из мира музыки, отец Климент тем не менее не стал ее противником. Сам он ее, конечно, практически не слушает, но к таким направлениям, как христианский рок, относится положительно.

- Эта музыка помогает молодежи прийти к церкви, - считает монах.

Отец Климент
Фото: Сергей СТАНЧИК

Монастырская иерархия

Дальше разговор зашел о быте монастыря и о тех людях, с которыми мне, пусть и недолгое время, придется жить и работать.

Трудники. Они не носят рясу и далеко не факт, что станут монахами. Затем идут послушники – они уже вроде как в «ордене», но могут уйти, если передумают. Одни становятся послушниками через несколько месяцев, другим требуются годы. К примеру, послушник Серафим получил «повышение» только после того, как пять лет отходил в трудниках. Все это время старшие братья считали, что духовно он был еще не готов.

На верху «пирамиды» стоят монахи, принявшие обет и посвятившие свою жизнь служению Богу.

Кстати, отца Климента и его братьев весьма забавляют рассуждения, когда мирские люди начинают осуждать монаха, который решил уйти из монастыря, но при этом спокойно относятся к тем, кто, обвенчавшись в церкви, подает на развод.

- Таинство венчания гораздо священней, чем монашеский обет. И нарушать его ни в коем случае нельзя, - объясняет отец настоятель.

Трудно с трудниками

Зачем человек идет в монастырь? Как оказалось, по многим причинам. Кто-то, хотя таких меньшинство, из-за сильной любви к Богу. Кому-то хочется отмолить свои грехи. Ну а некоторым просто некуда податься.

- Приходят грязные, спившиеся, без документов. Просят принять их. В основном всех берем, отказываем только тем, кто совсем перестал быть человеком, - рассказывает отец Климент.

Как рассказал мой собеседник, еще необходимо, чтобы количество трудников несильно пресыщало число монастырского костяка. В 90-е годы, когда в стране была разруха, опустившиеся бандюганы толпами хлынули в монастыри. И так как их в разы было больше, чем монахов, священные обители стали напоминать притоны, которые жили не по слову Божьему, а по уголовным понятиям.

Но и те, кто прошел «фэйс-контроль», не факт что останутся надолго. Одни не выдержат трудной работы, другие, отъевшись и приодевшись за счет монастыря, отправятся искать удачу в миру. А третьим гордыня не позволит оставаться:

- Он в той жизни был крупным бизнесменом. Начальником! Разорился, пришел к нам. А здесь им командует послушник, у которого восемь классов образования, - поделился отец Климент.

«Тяжело не верить людям»

Монастыри созданы, чтобы помогать людям. И монахи спокойно относятся к тем, кто пришел к ним не из любви к Богу, а только для того, чтобы получить от них какую-то поддержку. Но если только эти заблудшие овцы ведут себя хорошо и не пытаются обмануть тех, кто протягивает им руку помощи.

Часто приходят в монастырь аферисты, рассказывающие длинные трагические истории, которые все - как одна - заканчиваются просьбой дать кругленькую сумму денег. Взаймы, разумеется!

- Один утверждал, что он крещеный еврей. За то, что он обратился к Христу, еврейская мафия хочет его убить. И теперь ему нужны деньги на билет из страны, - смеется отец Климент.

Бывает, что деньги все же дают, а потом выясняется, что этот человек ходил по другим монастырям и церквям и, рассказывая разные истории, также клянчил матпомощь.

- Но бичом любого монастыря являются бывшие трудники, - с горечью говорит монах.

Кому-то монастырь помогает встать на ноги и осознать, какие ошибки он сделал в жизни. А кто-то, уйдя из обители, снова принимается пить и наркоманить. И когда у таких людей кончаются деньги, они частенько возвращаются туда, где совсем недавно им помогали.

- Несколько лет назад один трудник, знавший распорядок нашего монастыря и где у нас что находится, украл из иконной лавки все серебряные кресты и медальоны, - с горечью вспоминает настоятель.

Монастырь и мусульмане

Время, отведенное на беседу, закончилось, и я отправился погулять по территории монастыря.

Ощущения такие, будто идешь по какому-то старинному европейскому городку. Чисто, аккуратно, небольшие здания, украшенные барельефами и мозаикой, везде лавочки и клумбы. Диссонируют с общим пейзажем только скотный двор, расположенный в отдаленном конце, и стройплощадка трехэтажного дома прямо посредине монастыря.

Монахи объяснили, что стройка идет уже три года. Со временем здесь будет «братский дом»: кухня, столовая, кельи и библиотека. Все это сейчас находится в храме, который после постройки нового здания будут расширять.

Поначалу ничего удивительного я не углядел. Кто-то носит кирпичи, бригадир орет, узбеки-гастарбайтеры что-то пилят. Стоп! Узбеки? В православном монастыре? Бегу к отцу-настоятелю за комментариями.

- Как же так? Разве мусульмане могут строить здесь?

- А почему нет? – удивляется монах.

Оказывается, узбекская бригада давно работает на монастырь. Строили, отделывали, ремонтировали еще до того, как «братский дом» был в проекте. И монахи ими вполне довольны.

- Им сказали не курить и не пить в монастыре. Они выполняют. Делают все качественно и в срок, - рассказывает отец Климент.

Пробовали нанимать наших, православных. Но с ними хлопот полон рот: одни пьянствуют, другие воруют, третьи, не успев и гвоздя забить, требуют аванс. Так что деловые отношения с иноверцами выгодны и для кошелька, и для нервов. Тем более что к монахам они уже привыкли и, даже можно сказать, полюбили.

- На Пасху сделали мне открытку, на которой корявым русским было написано поздравление с воскрешением Христа, - улыбается настоятель.

Для строительства, по мнению православных монахов, дешевле и надежнее нанимать рабочих-мусульман
Фото: Сергей СТАНЧИК

Здание, над которым трудятся рабочие
Фото: Сергей СТАНЧИК

В монастыре на Русском расписывают иконы

Фото: Сергей СТАНЧИК

Две судьбы

Алексей, которому недавно стукнуло 56 лет, в монастыре уже полтора года. В той жизни у него были квартира, работа, двое взрослых сыновей. Вроде все нормально, но последние лет десять он никак не мог избавиться от мысли, что в жизни не хватает чего-то большего.

- Я бы, возможно, раньше в монастырь ушел. Но у меня на руках была больная мать. Не мог ее бросить. Ждал, когда умрет, - словно исповедуется Алексей.

Становиться монахом он не хочет. Счастлив уже от того, что в жизни появилась высшая цель, и есть ради чего просыпаться по утрам. И все, о чем теперь мечтает Алексей, - умереть в монастыре, чтобы братья молились за его душу…

Девятнадцатилетний Максим своей манерой общения напоминает Коляна из сериала «Реальные пацаны». Весь как на шарнирах, с лексиконом - «типа» и «это». Но в отличие от телевизионного гопника не по возрасту часто вспоминает Господа. Которого, кстати, ему есть за что благодарить.

- Я в монастыре всего четыре месяца. Пришел сам, когда понял, что серьезно подсел на «химку», - неохотно делится парень.

Раньше Максим частенько ездил к своему другу в деревню, тот и научил его курить «дурь». Как следствие - начались проблемы со здоровьем, стала подводить память. Да и перед глазами мелькали многочисленные примеры деградировавших товарищей.

- Здесь хорошо. Когда молюсь или работаю, дурные помыслы в голову не лезут, - признается Макс.

Оставаться в монастыре он не планирует - собирается найти работу и по возможности поступить куда-нибудь учиться.

- Хочу, чтобы, выйдя отсюда, я сразу приступил к работе. А иначе от безделья могу сорваться и снова начать курить всякую дрянь.

Иконописец-сюрреалист

После ежедневной «трудотерапии» у монахов и трудников есть немного личного времени перед ужином и вечерней молитвой. Как правило, все идут в кельи, где читают священное писание. Я же пошел в гости.

Александр Березнев рисует иконы и выкладывает мозаичные фрески
Фото: Сергей СТАНЧИК

Иконописец Александр Березнев выложил мозаичные фрески на фасадах монастыря и написал несколько десятков гравюр и икон. Больше на счету только у самого отца настоятеля, который, как оказалось, не только талантливый музыкант, но и художник.

- Отец Климент - очень умелый иконописец. Вот я недавно рисовал святых в храме, а он взял на себя самую сложную работу – писал их лики, - рассказывает Александр.

В религиозную живопись Березнев пришел несколько лет назад, так сказать, по зову сердца. До этого рисовал сюрреалистические картины, которые пользовались популярностью у интеллигенции. Много времени ушло на то, чтобы от свободного творчества перейти к канонической иконописи.

Сейчас Александр расписывает старинные храмовые двери, которые были сорваны с петель еще во времена СССР. Некоторые, к сожалению, повреждены и восстановлению не подлежат.

- Вот эту часть двери разрубили и использовали как сиденье для лодки. Но я ее «реанимирую». Сделаю маленькую дверцу для чего-нибудь, - делится своими планами художник.

Старинные храмовые двери разрубили и использовали как сиденье для лодки
Фото: Игорь НОВИКОВ

Мистика или чудо?

Прошлым летом Александр планировал выложить на храме мозаику иконы Казанской Божьей Матери. Нанес на стену слой цемента, а чтобы высыхал равномерно, поливал его водой.

- Представляешь, когда под солнцем вода начала испаряться, на стене проявился силуэт креста! Поэтому мы решили выложить здесь Константинопольский крест.

Еще необычный случай произошел, когда иконописец разрисовывал стену в храме. Забрался на стремянку, но не успел нанести несколько мазков, как ему ноги словно подрубило. Художник упал, но, к счастью, не пострадал. При этом краской залило весь пол и подоконник, а на алтарь и на иконы не попало ни капли.

- Потом отец Климент мне сказал, что цвет, которым я хотел начать рисовать, абсолютно не подходит для росписи храма, - с восторгом вспоминает Александр.

Зато настоятель монастыря и братья монахи к подобным чудесам относятся довольно спокойно.

- Если живешь для Бога, начинаешь улавливать моменты, когда он помогает и наставляет, - говорит отец Климент.

Сон на луковых мешках

Время 22.00. Ужин закончился, вечерние молебны совершены, настало время ложиться спать. Комната трудников находится на втором этаже того же здания, где и храм. Помещение тесное. Как в казарме, рядами стоят кровати. У каждого над изголовьем или на тумбочках - многочисленные иконы и кресты. Некоторые из них братья установили недавно, а кое-какие остались от тех, кто жил здесь раньше. По словам трудников, живется им здесь вполне комфортно.

- В тесноте, да не в обиде!

Монахи и послушники живут в отдельном доме. У каждого своя келья – небольшая комнатка в несколько метров. В ней только самое необходимое: кровать, тумбочка и немного места для молитв. Не слишком комфортно, но, когда служишь Богу, все эти неудобства уже не замечаешь.

- Я приехал сюда, когда монастырь только начали восстанавливать. В первую ночь мне не хватило места. Поэтому спал на мешках с луком! Но я так был рад оказался здесь, что это был самый замечательный и сладкий сон в моей жизни, - делится монах Софроний.

Вместо послесловия

Уезжать из монастыря было не просто. Общение с его обитателями, конечно же, не изменило мою жизнь, но след оставило. Извините за столь буквальное сравнение, но чувства, которые я испытывал, сродни тем, когда сходишь в баню. Чистота и восторг! Только вместо тела в обители отмыли мою душу.

http://www.kp.ru/daily/26086/2988456/