Памяти Натальи Николаевны Голиковой
04.02.2017.
- Наталья Николаевна, туфельки? – невольно вырвалось у меня.Не сам факт того, что в дамской сумочке может уместиться пара туфель (о вместительности дамских сумочек сказано уже немало), а то, что они были положены туда вместе с флэшкой и текстом выступления, очками, ручкой, кошельком и косметичкой.
- Это мои доспехи, - смеясь, сказала она и, посерьезнев, добавила, «Я буду говорить об Истине, и не могу позволить себе небрежения – даже если аудитория моя совсем незначительна, и выступать приходится не с высокой трибуны. Это также и простое уважение к слушателям».
Невольно вспомнился рассказ американского писателя Сэлинджера, в котором два брата собирались на передачу на радио. Старший напомнил младшему, чтобы тот почистил ботинки. «Зачем, - заартачился младший брат, - мы ведь идем выступать на радио, там все равно ничего не будет видно». «Сделай это ради толстухи», продолжал настаивать старший. «Какой еще толстухи?» - не сдавался другой. «Представь себе старую, больную диабетом женщину. У нее избыточный вес и ей тяжело ходить. Она весь день сидит дома одна и вся радость для неё – послушать радио и нашу с тобой передачу. Так вот, почисти ботинки для нее». А спустя годы, повзрослевший младший брат будет утешать свою сестренку и расскажет ей про эту самую толстуху. «Да, да, - сквозь слезы скажет сестра, - мне он тоже про нее говорил. «Когда ты стоишь на сцене и видишь жующие лица зрителей, пришедших в театр, чтобы убить выходной день, не отчаивайся, детка. Представь себе, что в дальнем ряду сидит толстуха… и играй для нее. А самое главное, милая, самое главное… знаешь кто эта толстуха? Сам Христос, детка, сам Христос».
Служением Христу была – по словам протоиерея Василия Бирюкова – жизнь Наталии Николаевны. Он напомнил всем собравшимся в Сретенском храме города Бердска, что смерть есть окончание скорбного земного пути и, если человек жил праведно, отдавая себя служению Богу через служение людям – день успения должен быть днем радости, и поэтому священнослужители облачаются в белые одежды. Расставание с близкими – это скорбь для нас, еще живущих земными радостями и страданиями: мы скорбим от невозможности слышать любимый голос, видеть родной облик, коснуться и почувствовать тепло. Но для души, идущей в небесные обители – это радость, радость возвращения в отчий дом.
Всего два раза довелось нам встретиться с Наталией Николаевной. Второй и последний раз был самым ярким в прямом и переносном смысле.
Мартовский день был по-весеннему свеж и по-зимнему чист. Белизна снега в районном городке, отстоящем от Новосибирска на добрых сто с лишним километров, никак не вязалась с гомоном птиц, которые уже почуяли приход весны. Ослепительное солнце придавало яркость синеве безоблачного неба над головой, нежному кружеву веток деревьев, покрытых изморозью и улыбкам людей, объединенных общим делом. Участники семинара, казалось, продолжили его на улице, не торопясь расстаться.
- А мне, Наталья Николаевна, Ваша фраза больше всего запомнилась – где стоишь, там и поле твое Куликово.
- Да это до меня умные люди сказали, я лишь повторила, - улыбнувшись, произнесла она.
- Пусть другие, но в мою-то жизнь эти слова из Ваших уст вошли.
Её собеседница была воспитательницей в детском саду. Все свободное время (а его у хозяйки, жены, матери и бабушки немного) она посвящала Андрюшкам, Наташкам и Сережкам. Это была и работа, и хобби одновременно. Сидит она, бывало, на даче в беседке и вырезает какие-то, ей одной ведомые фигурки. Не заметит, как муж подойдет.
-Ну, что, опять думаешь, как своим Машкам и Алешкам кинестетическую память задействовать? А там огурцы травой зарастают, да и морковку прореживать пора.
- Понимаешь, Миша, - говорит она, натягивая резиновые перчатки, приготовленные им, - у Машки мама совсем молоденькая, как наша Настя, её родители в лихие 90-е выживали, как могли, ей родительской любви и внимания не хватило – откуда ей знать, что такое любить ребенка? Она строжится, дурочка бестолковая, а поцеловать лишний раз в голову не приходит, телячьи нежности, видите ли!
И сидит она на грядке, прореживает морковку, а сама думает, какие ещё слова поискать, чтобы Машкина мама, и Сережкина и Андрюшкина поскорее мамами стали, а не взрослыми девочками, в куклы играющими.
Никакая зарплата – а тем более зарплата воспитателя детского сада – не объяснит такое отношение к своей работе. Оно возможно лишь тогда, когда работа воспринимается как служение.
А вот и еще один служивый. Идет по длинному больничному коридору своей прихрамывающей походкой – тооп-топ, тооп-топ. В одной из палат горит свет. Там эту походку слышит и ждет молодая мать – её годовалый малыш «горит» от высокой температуры.
- Ну что, мать, растет?
- Растет, - откладывая молитвослов, говорит она.
- Ну неси, остужать будем.
А затем они вместе раздели на кушетке её малыша, вместе натерли спиртом, и Дмитрий Андреевич включил видавший виды вентилятор, направляя струю прохладного воздуха на горячее маленькое тельце. За спиной кто-то всхлипнул. Она оглянулась. Её соседка по палате проснулась и вышла в коридор. И не смогла сдержать эмоций.
Еще один томительный час прошел в ожидании. И вот снова долгожданное тооп-топ, тооп-топ ... В палату, зевая, входит Дмитрий Андреевич.
- Ну, что?
-Не растет, - чуть слышно говорит она.
- Ну ложись, поспи. Теперь до утра расти не будет. Ты молодец, мать.
Когда в сентябре 2010 года терпящий бедствие самолет авиапредприятия «Алроса» пытался сесть на воду в районе поселка Ижма, что в Коми АССР, летчики заметили взлетно-посадочную полосу. Это было похоже на чудо, но оказалось реальностью. Чудесной реальностью, которой мы обязаны Сергею Сотникову, начальнику вертолетной площадки. Он много лет поддерживал в порядке взлетно-посадочную полосу давно закрытого аэродрома, добросовестно очищая от мусора и растущего кустарника. Это даже не входило в его должностные обязанности. Денег ему за это тоже не доплачивали. «Чудак-человек», говорили про него люди. А он верил в возрождение малой авиации. И вот эта вера, сохранившая 1300 метров взлетно-посадочной полосы, спасла жизнь людям. Вот как он сам говорит об этом:
– Мне нравится моя работа. И дело не в том, что именно на этом аэродроме прошла почти вся моя жизнь, а потому он стал мне почти домом родным. Дело в том, что работа моя интересная, ее нельзя выполнять, как говорится «от сих до сих». Это так же, как с детьми. Вот у меня три дочери, пять внуков. Разве можно с ними только по инструкции общаться? Например, построить с внуком пирамиду строго 1 раз. Так же и любимая работа, ты в нее вкладываешь не столько, сколько в инструкции прописано, а сколько она того требует.
Воистину, где стоишь – там и поле твое Куликово. А Наталья Николаевна Голикова была учительницей.
Вернуться назад