Т. Мамсик. Проблемы присоединения Верхнего Прииртышья и Новосибирского Приобья к Русскому государству в первой четверти XVIII века

Наибольший вклад в исследования проблем истории Новосибирской области периода феодализма внесли своими известными краеведам трудами доктора исторических наук Н. А. Миненко и Т. С. Мамсик. Вниманию читателей предлагается статья Тамары Семеновны Мамсик, в которой автор затрагивает и весьма непростую раннюю историю г. Бердска, а, следовательно, и историю первых русских поселений на территории г. Искитима и Искитимского района, сооруженных казаками Бердского острога уже в 1707 г. В публикации называется эта же дата как год строительства на территории г. Новосибирска служилым человеком Федором Ильиным сыном Креницыным по прозванию Кривощек первого русского селения — д. Кривощековой (позднее — с. Большого Кривощековского).

Но еще в 1974 г. академик Н.Н. Покровский, ссылаясь на исторические документы, отметил существование Бердского острога в первом десятилетии XVIII в. Барнаульский историк Ю.С. Булыгин указал, что уже в 1707 г. в ведомстве Бердского острога, на правом берегу р. Берди, находилась д. Морозова, основанная, судя по всему, служилым или «охочим» казаком Морозовым, явным строителем упомянутой крепости, которую возводили в междуречье Оби и Берди не менее сотни сибирских служилых людей. Многие из них позднее вернулись на постоянные места службы в г. Томск и Кузнецкий острог. А оставшиеся в Бердском гарнизоне несколько десятков казаков стали обживаться на новых землях, обустроив на них уже летом 1707 г. свои заимки.

Одну из таких заимок в 1707 г. построили братья Шепуновы. Ныне это Шипуновский микрорайон г. Искитима, которому в нынешнем 2012 г, согласно данным исследованиям, исполнилось 305 лет. Столько же лет исполнилось этим летом г. Бердску и первому на его земле православному храму — Сретенскому.

Андрей Оборкин, член «Российского общества историков-архивистов».

Сибирь в ходе петровских преобразований служила, на первый взгляд, всего лишь источником ресурсов (рекрут, денежных сборов и т.п.), необходимых для реализации грандиозных внутри- и внешнеполитических проектов царя-реформатора. Однако данное представление не вполне отвечает исторической реальности. Сложилось оно под воздействием комплекса причин. Наиболее очевидная — отсутствие «открытой» информации, неучет того, что государственная политика имеет принципиально тайный характер. Особенно этим отличаются переходные моменты, периоды скачка, т.е. — революции, каковыми в историографии именуются «петровские реформы». Документы, прямо говорящие о целях и методах действий государственных деятелей, в такие периоды либо вообще не архивируются, либо остаются вне общедоступных хранилищ. С учетом этого в статье предложена реконструкция событий, основанная на интерпретации известных фактов как косвенных свидетельств о «скрытых пружинах» исторического процесса.

Радикальное крыло русской аристократической оппозиции планы реставрации допетровской политической линии связывала, как известно, с фигурой царевича Алексея. В результате переворота предполагалось Московское царство обратить в конгломерат наместничеств (уделов) во главе с представителями «древних» знатных фамилий, власть которых наследовалась бы по родовому праву. Автором проекта, сочиненного еще в 1680-е годы, был фаворит правительницы Софьи, В.В. Голицын, потомок княжеской династии Гедиминовичей [1, с. 46].

Сибири в случае переворота также отводилась роль феодального удела, причем на владение им претендовал род князей Гагариных. В XVII в. на высших должностях в Сибири побывало до десятка потомков этой ветви Рюрика. С 1706 г. краем управлял М.П. Гагарин как президент и судья Сибирского приказа, а с 1711 г. — губернатор. В ведение приказа, а затем и в состав Сибирской губернии входили тогда, кроме сибирских, «поморские» («русские») города с их уездами — Кунгур, Пермь, Чердынь, Соликамск, Кайгород, Яренск (так. — Т.М.), Вятка [2, с. 74, 84]. В подчинении Гагарина находились и уральские военные заводы.

Портрет князя М.П. Гагарина

В 1717 г. князь попал под следствие, но продолжал управлять Сибирью. В 1719 г. он был арестован, а в 1721 г. по приговору Сената, утвержденному царем, повешен. Официально расправа обосновывалась непомерным казнокрадством Гагарина [2, с. 186-206]. Но шведский пленный Ф. И. Страленберг, проживший в Сибири более 10 лет и хорошо осведомленный о положении края и мнениях сибиряков, полагал, что позорная казнь была возмездием за «воровство» в политическом смысле: Гагарин готовился создать в Сибири свое «королевство». Версию Страленберга поддерживал историк В.Н. Татищев. Нынешние сибиреведы скептически воспринимают сообщение Страленберга по той причине, что в материалах следствия улики политической измены Гагарина отсутствуют [2, с. 203]. Между тем, при наличии в версии Страленберга сомнительных деталей, она отражает самый факт участия Гагарина в политическом заговоре 1710-х гг., готовившем почву для переворота, в результате которого он только и мог получить Сибирь в родовое управление. Не случайно дело Гагарина (1717-1721) выглядит хронологически как часть процесса царевича (1716-1718).

Непосредственным поводом к аресту Гагарина послужили события 1715-1716 гг., связанные с отправкой в Яркенд экспедиции подполковника И.Д. Бухольца с целью завладения золотоносными месторождениями. Как инициатор проекта Гагарин готов был осуществить его сам, надеясь, что «ему предоставят для 100 тыс. человек ружья и амуницию, и еще мастеров по изготовлению ружей и пороха» [3, с. 134]. Достичь Яркенда он намеревался, двигаясь к истокам Иртыша, а захват его предварить строительством по пути движения военных укреплений («городов»). Петр же повелел возвести крепость только на Ямыше и оттуда вести разведку на лодках, а далее, как возможно, «до Еркети» и «оным овладеть»1. Как видно, замысел Гагарина означал массированное глубокое вторжение в Центральную Азию, а петровский план — не более чем осторожную разведку.

На пути к золоту лежали кочевья джунгар, «черных калмыков» или ойратов. Ойраты кочевали на Верхнем Иртыше; зависимые от джунгарских ханов тюркоязычные сообщества «белых калмыков», телеуты, — в Кулунде и Приобье до нынешнего Бердска; часть телеутов ко времени Гагарина уже приняла русское подданство. Барабу же заселяли татары, прежде данники чингисидов, а затем — «двоеданы» Джунгарии и Москвы. Таким образом, значительная часть Прииртышья и Приобья находилась в двойном подчинении, а граница между владениями джунгар и русских, имевшая вид не линии, а широкой «нейтральной полосы», простиралась в Приобье от Берди до Ини [4, с. 6].

Гагарин держал в руках тайны восточно-азиатской политики, и через своих родственников и соратников, посаженных в пограничные остроги, мог выстраивать отношения с Джунгарией, не всегда посвящая в них царя. Появление многотысячного войска в районе кочевий джунгар принято было бы ими за вторжение и означало бы войну. Между тем, Страленберг полагал, что Гагарин вовсе не собирался в Яркенд, а речь о походе была поводом заполучить в свои руки порох, в Сибири в то время не производившийся.

1 Бородаев В.Б. Российские военные экспедиции к истокам Иртыша в 1715-1720 гг. и создание карты Верхнего Прииртышья // http://sibistorik.narod.ru/project/conf2010/borodaev-vb.htm/ (дата обращения 28.06.2011).

Но Петр прислал к 1714 г. для командования экспедицией Бухольца, а губернатора обязал обеспечить ее подготовку. Выступив летом 1715 г. во главе небольшого (ок. 3 тыс. чел.) отряда, Бухольц построил укрепление на Ямыше и провел там зиму

1716  г. Но затем, будучи осажден джунгарами, вынужден был из-за отсутствия продовольствия покинуть Ямыш. Разрушив крепость и двигаясь вниз по Иртышу на дощаниках, Бухольц достиг устья Оми и заложил там Омскую крепость (1716). При этом никаких помех джунгары не чинили.

Гагарин, как выяснено в новейших исследованиях, тотчас после отъезда Бухольца, «в 1716-1718 гг. взял на себя командование сибирскими вооруженными подразделениями», и, по сути, реализовал свой план «строительства городов»1. В течение 1717г. его люди возвели на Иртыше Ямышевскую и Железинскую, а на Оби — Белоярскую крепости. В следующем, 1718 г. на Оби была восстановлена Бикатунская (вторая; первую, построенную в 1709 г., джунгары разрушили в 1710 г.), а на Иртыше основана Семипалатинская крепости. Исследователи справедливо считают ситуацию вокруг «яркендского» похода не поддающейся логическим оценкам, а поведение Гагарина «подозрительным» [5, с. 20].

Агрессивное отношение джунгар к отряду Бухольца и миролюбивое к людям Гагарина позволяет думать, что губернатор имел с контайшой договоренность о недопуске в Обь-Иртышскую зону никаких отрядов без его ведома. Гагарин был в курсе обострившихся отношений Пекина и контайши в 1709-1712 гг. и мог этим воспользоваться, обнадежив последнего в своей поддержке в будущем. Для демонстрации же центральной власти агрессивности и непредсказуемости поведения кочевников у томских и кузнецких воевод имелись надежные способы, как то следует из жалоб сибиряков в ходе и по окончании следствия над Гагариным [2, с. 174].

Показательно, что успехи Гагарина не усыпили бдительности Петра. В марте 1719 г. в Сибири появился майор И.М. Лихарев с командой гвардейцев. Ему предстояло собрать сведения «о худых поступках» Гагарина, продолжить разведки месторождений золота по Иртышу и картировать «освоенное» пространство. Майор выполнил указ царя и, хотя золота не нашел, заложил Усть-Каменогорскую крепость (1720). Компромат на губернатора, его самого и карту Прииртышья гвардейцы увезли в Петербург.

Государь и Великий Князь Петр Первый.

Портрет кисти Ж.М. Наттье. 1717 г.

В связи с предположением о возможных тайных сношениях Гагарина с контайшой в весьма любопытном свете предстают действия «школьников» Гагарина (так именовал «команду» губернатора В. Геннин) в Среднем Приобье в первом десятилетии XVIII в., включая период его «президенства» в Сибирском приказе.

Известно, что русское население Сибири с 1701 по 1719 г. увеличилось вдвое — с 80 тыс. до 169 тыс. д. м. п. [6, с. 55]. Но прирост выяснился не сразу, а лишь в ходе проверок итогов переписи 1719 г., проведенных в Сибири после казни Гагарина. Ревизия продолжалась в течение 1722-1726 гг. [7, с. 115], но при этом часть людей, видимо, смогла укрыться и от нее. На это косвенно указывают, в частности, записки Г.Ф. Миллера (1733-1743), где отмечено большое число селений, не охваченных ревизией [8, с. 99-109].

В ходе народной переписи 1719 г., как известно, обнаружились сдвиги населения из центра страны на ее периферию. Причиной миграций долгое время считалось бегство, вызванное «феодальной», антинародной политикой Петра I. Однако в отношении Сибири эта версия не нашла подтверждения. Тайные переходы за Урал семьей и даже группой семей были более чем рискованны: Сибирь не была еще вполне мирной.

Зато отдельные факты позволяют говорить об организованной «перекачке» людских ресурсов в Сибирь из европейской части страны. Полагаем, что процесс этот был запущен Гагариным и осуществлялся поэтапно: вначале — в исетские («тобольские» — административно входившие в Тобольский уезд) слободы, а затем — по мере необходимости — на Иртыш и Обь. Перевалочным пунктом на этом пути служило Приишимье. По данным 1713 г. здесь в слободах Коркиной, Абацкой и Орловом Городище из 1059 дворов в тягле состояли 270, а 789 не были обложены [9, с. 31]. В слободах Усть-Ламинской и Коркиной большая часть крестьян несла драгунскую службу без жалованья. Лихарев выяснил, что в том же 1713 г. 500 крестьянских семей слобод Царева Городища, Иковской и Утяцкой, дав взятку «человеку» Гагарина, были поверстаны в драгуны и тягла также не несли [2, с. 168]. Эти факты подтверждают сообщение Ф. Страленберга о том, что для осуществления своих планов Гагарин «организовал военные отряды и создал сибирскую милицию в составе двух драгунских полков» [3, с. 134].

Крестьяне, записанные в драгуны, были недавние выходцы из «русских городов»; их реальное происхождение весьма туманно. Они умели обращаться с оружием, ориентировались в географии, и отлично знали пути, ведущие из Сибири в Зауралье, Поволжье, Поморье, Зырянию. Один из таких «служилых людей», Федор Ильин, попал в 1708 г. в качестве свидетеля в следственное дело по поводу незаконного (беспошлинного) торга томичей с ойратами в дер. Кривощековой1 на Оби. Следствие курировал стольник В. И. Гагарин, и потому записи допросов в нем предельно лаконичны.

Так, в деле названо только отчество драгуна (Ильин), опущены его фамилия (Креницын) и прозвище (Кривощек) [10, с. 23]. Из показаний Федора следует, что он «устьянец», служил в драгунах Коркиной слободы, а в 1707 г. пришел в Томский уезд, и «с ним пришли розных тобольских слобод семей з 20 и больши (!?) и поселили (так! — Т.М.) вверх Оби реки на границе Телеуцкой дворами своими...» [4, с. 14]. Драгун основал не просто деревню, а новое место торга со степняками, приведя с Ишима организованную группу. Место было избрано по указанию томских властей.

1 Ныне — Левобережье г. Новосибирска.

Позже Ф. Креницын попал в документы как разведчик, отслеживающий пути кочевий калмыков по Оби, а затем — основатель еще одной дер. Кривощековой, далеко к югу от Телеуцкой межи, на месте будущей Белоярской крепости [11, с. 184; 12, с. 10]. Аналогичным образом «пришлые люди ишимцы» в 1713 г. возвели на месте дер. Анисимовой Чаусский острог [13, с. 224] и остались здесь также в статусе драгун. Эти «ишимцы» оказались «в нужное время в нужном месте». Логично предположить, что комплектование переселенческих групп в «русских городах» осуществлялось теми же сибирскими драгунами (одновременно с рекрутскими наборами). Переходы населения происходили в намеченное место, на средства переселенцев или местных «гагаринских» властей, без затрат от казны. Опытные вожаки имели документы и оружие, обеспечивая безопасность в пути. Переселения совершались «под рукой»: в законе на такую практику не было ни запрета, ни разрешения.

Анализ фамилий жителей приобских волостей показывает наличие в их составе не только тобольчан и красноярцев, но и выходцев из Поволжья и Русского Севера, в особенности — Яренского уезда (Зырянии) [14, с. 90]. Организуя эти миграции, Гагарин имел в виду, что границы его будущего владения сдвинутся на восток. Вместе с тем, он предусмотрительно продвигал их на юг, заполняя земли бывшей «межи» русским населением.

Чтобы не вызывать подозрений у царя, Гагарин с 1706 по 1717 гг. в шесть раз увеличил налоговые сборы; приносил доход казне, способствуя торговле с Китаем и повышая торговые пошлины. Исправно поставлял он и рекрут. Но наборы их проводил по возможности в «русских» городах; сибирских крестьян «берег», а за «освобождение» брал взятки [2, с. 67, 73; 3, с. 133]. В 1711-1714 г. Сибирь курировал его племянник, В. И. Гагарин — комиссар Сибирской губернии при Сенате. Поэтому часть новых деревень гагаринцы могли держать в тайне1.

В контексте гипотезы о заселении юга Сибири «частным» порядком приобретает особый смысл открытие Н.А. Миненко: Бердский острог, датой основания которого считается 1716/17 г., на самом деле существовал ранее 1710 г. [12, с. 10]. Если это так, то были утаены и селения, возникшие под прикрытием Бердска, на «Телеуцкой землице» [11, с. 184]. В случае конфликта с контайшой томские власти могли представить их появление как результат «самовольства» переселенцев (и даже при крайней необходимости сжечь [2, с. 174]). Но острог появился здесь, конечно, по договоренности сторон. В 1717 г. Гагарин перевел Бердск и его селения из Томского уезда в ведомство Кузнецка. Эта дата названа как год постройки острога в справке, выданной Миллеру Кузнецкой воеводской канцелярией в 1734 г. Документы же рассматриваемого времени из архивов Томска и Кузнецка исчезли, якобы по причине наводнения и пожара [8, с.34, 75].

По этой же причине возникновение и ряда других селений Приобья датируется условно. Точным считается лишь год возведения Чаусского острога — 1713. Он назван в документе, полученном Миллером из Чаусской судной избы [13, с. 224-228]. Однако в связи с «новой» датой постройки Бердска (до 1710) возникает ряд вопросов. Очевидно, до Чаусска здесь уже существовал укрепленный пункт, возведенный ранее дер. Кривощековой или одновременно с ней. Это объясняет, почему место торга, требовавшее охраны, не несло функций острога. Их приняли на себя с запада дочаусское укрепление, а с юга Бердск, возведенный либо одновременно с Кривощековой, либо ранее.

При сопоставлении приведенных выше дат видно, что административное переподчинение Бердска совпало во времени с началом следствия по делу Гагарина и его бурной деятельности по продвижению в Верхнее Прииртышье. Цепь построенных крепостей выступала как адресованное царю подтверждение военных успехов и выдающихся дипломатических достижений губернатора в отношениях с контайшой. На фоне этих успехов неудача Бухольца на Ямыше выглядела как результат его некомпетентности, а также ошибки самого царя, избравшего — вопреки Гагарину — неверный путь достижения яркендского золота.

1 Сибиряки не сомневались, что по завершении следствия Гагарин возвратится на прежнюю должность [2, с. 196].

Гагарин, однако, недооценил прозорливости Петра. Действия губернатора, судя по всему, находилась под контролем не только фискалов, но и агентов политической полиции. Пока они не только не противоречили, но и способствовали интересам государства, Петр не видел необходимости в их пресечении. В результате стараний Гагарина за Россией без конфликтов с Джунгарией была закреплена линия Иртыша и Оби практически до истоков этих рек, а междуречье Оби и Томи заселено и освоено российскими подданными. Для Петра, видимо, не была секретом и связь замыслов Гагарина с заговором Алексея, провал которого был означен смертью (полагаем, мнимой2) царевича. В возможностях расправы с «плутом» Гагариным царь не был ограничен временем. Ничто не мешало ему в любой момент конфисковать награбленное князем богатство, используя доносы фискалов. Жестокая акция в отношении Гагарина преследовала двойную цель: тайную (не фиксированную протоколами) — показать олигархии бесперспективность самой мысли о «феодально- удельном» реванше; и явную (сопровождаемую указами) — продемонстрировать бюрократии возможные последствия нарушения «государственного интереса».

Из сложной борьбы, носившей международный характер, Петр и его соратники вышли победителями. Преподнесенный Сенатом царю титул императора (1721) символизировал окончательную независимость Москвы от австрийской короны и католического блока государств, возглавляемого Римом. Престиж России в глазах Европы, полученный благодаря приобретениям на Балтике, Петр подтвердил, предоставив ее политикам и ученым карту Сибири с «обновленными» южными границами3. В результате явной и тайной петровской политики в Сибири сформировались предпосылки для успешного демографического и хозяйственного развития, избавившие ее не только от феодального крупного «удельного», но и от частного дворянского землевладения вообще.

2         Возможно, царевич инкогнито был удален в Европу под присмотр «резидента Веселовского», якобы бежавшего, но получавшего из России огромные суммы денег [см.: 15, с. 217-237].

3         Площадь европейских приобретений Петра I равнялась 4216 кв. милям, а вновь присоединенные земли Западной Сибири (Иртышская линия) составляли ок. 6000 кв. миль [7, с. 45].

I.        Роль государства в освоении Сибири и Верхнего Прииртышья в XVII-XX вв. Новосибирск, 2009.

2.       Акишин М.О. Полицейское государство и сибирское общество. Эпоха Петра Великого. Новосибирск, 1996.

3.       Зиннер Э.П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и ученых XVIII века. Иркутск, 1968.

4.       Уманский А.П. Дело о «заповедном торге» томских служилых людей на Телеуцкой меже в начале XVIII в. // Вопросы истории и историографии Алтая и Сибири. Барнаул, 1994.

5.       Огурцов А.Ю. Иртышская пограничная линия //Кузнецкая старина. Новокузнецк, 1999. Вып. 3.

6.       История Сибири. Т. 2. Новосибирск, 1968.

7.       Емельянов Н.Ф. Спорные вопросы истории феодальной Сибири. Курган, 1991.

8.       Элерт А.Х. Экспедиционные материалы Г.Ф. Миллера как источник по истории Сибири. Новосибирск, 1990.

9.       Колесников А.Д. Русское население Западной Сибири в XVIII — начале XIX в. Омск, 1973.

10.     Миненко Н.А. По старому московскому тракту. Новосибирск, 1990.

II.      Уманский А.П. Телеуты и русские в XVII- XVIII вв. Новосибирск, 1980.

12.     Миненко Н.А. Первые русские деревни и города на территории Барабы и Новосибирского Приобья // Город и деревня Сибири в досоветский период. Новосибирск, 1984.

13.     Долгова С.Р., Резун Д.Я. Новое о Чаусском остроге // Исследования по истории общественного сознания эпохи феодализма в России. Новосибирск, 1984.

14.     Мамсик Т.С. Чаусское Приобье: Население и хозяйство. Опыт ретроспекций по материалам XVII-XIX вв. Новосибирск, 2009.

15.     Серов Д.О. Администрация Петра 1. М., 2008.

"Живоносный Источник" №1 (6) за 2012 г.