Опубликовано 23.09.2009 в рубрике  Православное краеведение » Православный некрополь
 

Впервые издана книга об истории городских кладбищ, погостов и братских могил - «Новосибирский некрополь»


Подобных изданий до сих пор в Новосибирске не было. Столь обширный и богато иллюстрированный материал на эту деликатную тему под одной обложкой собирается впервые. Основу «Новосибирского некрополя» составляют исследования молодого историка Екатерины Косяковой «Божья нива». В книгу также включен очерк краеведа Марии Корсаковой «Погосты, кладбища и братские могилы». Помимо документальных материалов авторы используют мемуары, выдержки из старых газет и устные свидетельства городских старожилов. Книга увидела свет в издательском доме «Сибирская горница».
 
Впервые издана книга об истории городских кладбищ, погостов и братских могил - «Новосибирский некрополь»Над своим исследованием Екатерина Косякова работала несколько лет:

— Мне менее всего хотелось превратить свою работу в сборник зловещих «баек из склепа», — говорит она. — Но реальные факты куда страшнее. Отечественная история, отраженная в источниках, порой непредсказуема даже для опытного исследователя. В процессе исследования мне неоднократно приходилось переживать сильные эмоции: удивление, страх, негодование...

Многие страницы этой уникальной, полной драматических коллизий книги действительно невозможно читать без содрогания. К чести авторов надо отметить, что они обходятся без лишнего нагнетания страстей.

Первый храм, первое место памяти, первый народный герой...

В 1896 году Новониколаевский поселок получил безвозмездно участок земли под церковь, деньги на строительство храма и землю под место вечного упокоения. Этот год и считается официальной датой основания первого городского кладбища. До этого времени покойников хоронили на сельских погостах окрестных деревень.

С появлением первого каменного храма — Александра Невского — город получил первую достопримечательность, а с возникновением первого кладбища — первое место памяти. Храм и «Божья нива» были связаны очень тесно. С 1900 года в Александро-Невской церкви стали вестись метрические книги. Эти «книги памяти» — часто единственное свидетельство о тех, кто был похоронен на наших дореволюционных кладбищах. Особенно отличившиеся горожане удостаивались права быть погребенными в особых местах. Так, 29 октября 1900 года в пределах ограды собора Александра Невского был похоронен один из основателей города 43-летний инженер Николай Тихомиров. В его лице поселок приобрел первого народного героя. Сохранились фотодокументы, свидетельствующие о том, что в последний путь инженера провожала огромная толпа поселян. В советское время могила Тихомирова, как известно, была уничтожена. А в начале 70-х годов рабочие, прокладывая кабельные линии, наткнулись на склеп с его телом...

Теперь прах Тихомирова покоится на Заельцовском кладбище. И в настоящее время создан проект надгробия на его могиле. Осуществляется обустройство захоронения в рамках городской программы «Белый тополь», разработанной похоронным домом «ИМИ». По словам директора похоронного дома депутата городского Совета Сергея Бондаренко, главная задача программы — «возрождение у новосибирцев святого отношения к святым местам». Не так давно в рамках программы состоялось перезахоронение праха и приведение в достойный вид могилы известной актрисы Екатерины Савиновой (Фрося Бурлакова из кинофильма «Приходите завтра»). Предполагается также установить памятник и на могиле актера Владлена Бирюкова. Книга «Новосибирский некрополь» тоже издана в рамках программы «Белый тополь»...

«Совсем не страшное место»

Первое городское кладбище располагалось там, где сегодня находится Центральный парк и стадион «Спартак». На кладбище была построена и освящена Воскресенская церковь. Со временем его стали называть «Старым городским кладбищем», или «Центральным».

Погост изначально находился, как это и было положено, в значительном удалении не только от центра поселка, но и от его окраин. (Центральным тогда считалось место в устье реки Каменки, где сегодня располагается автовокзал). Однако быстрорастущий и стихийно развивающийся город очень скоро буквально обступил кладбище. Погост оказался в самом его центре, и бурная городская жизнь стала активно проникать и на место вечного покоя. Как свидетельствуют старожилы, кладбище вовсе не воспринималось горожанами местом сугубо печальным, которое следует посещать редко, по определенным дням.

— Удивительно, но кладбище, расположенное так близко от нашего дома, вовсе не казалось нам страшным, — вспоминает актриса Зоя Булгакова. — Напротив, оно давало возможность новых забав и приключений. Вернее, не оно, а огромный ров, окружавший его. Этот ров служил одновременно и оградой. Зимой в него свозили и сбрасывали снег со всей округи. Когда приходила весна, начиналось самое интересное — в образовавшемся потоке воды плыли корабли и кораблики, плоты и доски — мальчишки устраивали здесь целые флотилии. Когда наступало лето, во рву плавала и плескалась ребятня... Живая вода в центре города — то-то радость!

Город буквально «обжил» кладбище. Влюбленные назначали там свидания. Обыватели укрывались во время пожаров, поскольку березы, которых на погосте было предостаточно, возгорались не скоро. В темных кладбищенских уголках «конспирировались» революционеры...

Представителей разных конфессиональных групп хоронили в разных частях Старого кладбища. Самая большая территория была закреплена за православным кладбищем. Были также кладбища католическое, протестантское, иудейское (еврейское), магометанское и еще одно, которое в справочниках тех лет попало в категорию «и прочие». «Прочим» обозначалось холерное, или «заразное», кладбище. Холера, а также тиф, натуральная оспа и легочный туберкулез были для быстрорастущего и очень грязного городка настоящим бедствием. В Новониколаевске не было даже водопровода. Горожане пили воду из местных рек, что приводило к плачевным последствиям. В прессе то и дело сообщалось о новых вспышках холерной инфекции: в 1908-м, 1909-м, 1910-м... Летом 1910 года, когда в городе случилась настоящая эпидемия холеры, унесшая множество жизней, и было создано холерное кладбище. Городские власти тогда, оценив масштабы эпидемии, решились испросить у правительства ссуду на строительство водопроводной сети. В просьбе им, впрочем, было отказано, поскольку Новониколевск имел существенный долг государственной казне.

Хотя новониколаевцы и считали кладбище «местом совсем не страшным» и свыклись с его расположением, центральное местонахождение погоста вряд ли можно было считать нормальным. И уже с 1906 года власти начали бить тревогу и искать места для новых захоронений. После долгих дискуссий осенью 1908-го Старое кладбище было решено закрыть. Вплоть до 20-х годов, однако, у Воскресенской церкви сохранялся действующий погост, где хоронили усопших за деньги и только по специальному разрешению.

В 1911 году в городе открылись сразу два новых кладбища — Закаменское и Новое городское кладбище. О существовании Закаменского кладбища сегодня напоминает небольшая березовая рощица, находящаяся на пересечении улиц Воинской и Никитина в Октябрьском районе. А на месте Нового городского расположен парк «Березовая роща».

История кладбищ — история города

Истории новониколаевцев, погребенных на первых кладбищах, проливают свет на многие малоизвестные страницы городской истории. Метрические книги — это своего рода свидетельства о социальном составе города, его санитарном состоянии, уровне его медицины, криминогености обстановки на его улицах и так далее.

Неудивительно, что среди первых похороненных на нашей земле было множество людей крестьянского сословия. Именно крестьяне соседних деревень составляли значительный процент строителей железной дороги и моста, с которого начинался наш город. Покоились здесь и останки мещан. Имелись также редкие захоронения представителей купечества, дворянства и духовенства. Долгожителей в городе были единицы. По подсчетам историка Зверева, средняя продолжительность жизни в Сибири на рубеже веков составляла 33—35 лет. Уровень медицинского обслуживания Новониколаевска, как и других сибирских городов, был крайне невысоким. Часто больные люди не имели возможности обратиться к врачу и гибли из-за пустяковых недугов. Детская смертность тоже была крайне высока. Младенцы умирали практически во всех семьях. В Томске, согласно статистике, в 1910 году она составляла 31,2% от общей смертности.

В криминогенном отношении город тоже нельзя было назвать благополучным. Разношерстный люд, прибывший на строительство железной дороги, благонравием не отличался. Как писал автор первой истории Новониколаевска Николай Литвинов, в начальную пору существования поселка здесь сильно распространились карточные игры и пьянство, а потому грабежи и убийства, с которыми малочисленная полиция тех лет не могла справиться, «не заставили себя долго ждать». Судя по записям в метрических книгах, многие селяне действительно пали от рук убийц. Гибли люди и от несчастных случаев — сказывалась близость великой сибирской реки, из которой то и дело вылавливали утопленников. Жизни новониколаевцев уносили и пожары, которые в деревянном городе, случалось, охватывали целые кварталы. Как и во все времена, некоторые горожане сами накладывали на себя руки...

Все катаклизмы и катастрофы, происходившие в стране, так или иначе отражались на облике наших кладбищ, несмотря на удаленность города от центров Российской империи. В период Первой мировой войны на Новом кладбище стали все чаще появляться могилы солдат и офицеров, умерших в лазаретах Новониколаевска, а также захоронения военнопленных.

В 20-е годы город стал свидетелем страшных перипетий братоубийственной войны. Новониколаевск несколько раз становился то белым, то красным. Убитых с той и другой стороны не успевали хоронить. Кроме того, население буквально выкашивал тиф. Со 100 тысяч человек в 1919 году оно сократилось до 67 тысяч в 1921-м. Масштабы бедствия были столь велики, что зимой 1920 года в городе начала работать Чрезвычайная комиссия по борьбе с тифом (Чека-тиф). Сохранившиеся отчеты комиссии рисуют ужасающую картину жизни города тех лет, когда человеческая жизнь была обесценена до предела. И речь шла не о погребении людей и похоронных обрядах, а о «ликвидации трупов».

Печальные отметки на карте города оставила и Великая Отечественная война. На кладбищах хоронили солдат и офицеров, умерших в эвакогоспиталях Новосибирска. Специальные места захоронений были созданы для военнопленных. Последний покой в нашем городе нашли и некоторые именитые люди, прибывшие сюда в эвакуацию вместе с промышленными предприятиями, научными институтами и творческими коллективами (воинским кладбищам, а также нетрадиционным, обособленным захоронениям посвящены отдельные главы очерка Марии Корсаковой)...

История одного заблуждения

История новосибирских кладбищ, погостов и братских могил полна легенд и мифов, как и вся наша городская история. Одно из заблуждений, в частности, связано с мемориалом-погостом «Сквер Героев революции». Начинался сквер, как известно с могилы 104-х новониколаевских революционеров, ставших жертвами колчаковского террора. Их окоченевшие трупы со следами пыток были обнаружены в декабре 1919 года в крутом овраге в конце улицы Вагановской. Так утверждает официальная история.

Похороны героев состоялись в январе 1920 года и вылились в мощную политическую акцию. В целях пропаганды ненависти к врагу было сделано несколько снимков «куч» замороженных мертвецов, которые были предназначены для публичной демонстрации. Для похоронного ритуала были заказаны черный и красный транспаранты с революционными лозунгами. Гробы были завалены хвойными венками. В шествии участвовал хор, организованный «из трудящегося класса», и «все наличные силы местных военных и гражданских оркестров»... (Сохранилось детальное описание того похоронного ритуала — одного из первых революционных ритуалов в городе).

В день пятой годовщины революции на братской могиле был установлен всем нам хорошо известный мемориал — рука с факелом, пробивающая скалу. Со временем значение этого места памяти все более возрастало, могила дополнялась другими захоронениями. В 1946 году, в частности, с городского кладбища сюда был перенесен прах участника Парижской коммуны Адриена Лежена. В 60-е годы в сквере появилось сорокаметровое панно, в центральной аллее были установлены бюсты...

А теперь самое главное. История о том, что в братской могиле покоятся жертвы колчаковских зверств, документального подтверждения не находит. Документы, напротив, свидетельствуют о совсем ином повороте событий. Новосибирский историк Шиловский приводит следующие данные. В 1919 году в рядах белых солдат местного гарнизона было поднято восстание под предводительством полковника Ивакина. Белогвардейцы стремились передать власть эсерам и меньшевикам. Но восстание было подавлено, всех его зачинщиков расстреляли. Во время подавления восстания погибло 104 человека. Большинство из них были белыми. Именно эти люди и похоронены в сквере. И мы, таким образом, имеем в городском центре не памятник героям революции, а мемориал жертвам братоубийственной войны.

И это, заметим, далеко не единственный случай, когда столь сакральное понятие, как смерть, использовалось в целях агитации...

«Марш энтузиастов» на погосте

Отдельная тема — история уничтожения старых кладбищ. Зоя Булгакова вспоминает, как уничтожали Старое городское кладбище:

— В середине 20-х годов в газете появилось объявление: «Граждане! На месте кладбищенской территории будет создаваться парк. Желающие могут перезахоронить своих родственников», — вспоминает актриса Зоя Булгакова. — И назывались адреса новых кладбищ — у Березовой рощи и у аэропорта. И что тут началось! Боже мой! Весь Новосибирск, кажется, съехался сюда. Могилы раскапывали, из них доставали скелеты, укладывали в новые гробы, тащили батюшку. Он махал кадилом, пел «Со святыми упокой», и гроб забивали и увозили на новое место. Батюшки сбивались с ног, отпевая потревоженные останки... Это продолжалось довольно долго. Потом приехал бульдозер, все сровнял...

Так в городе появился парк имени Сталина. С каруселями, чертовым колесом, рестораном и танцами...

У писателя Ильи Лаврова в романе «Мои бессонные ночи» тоже есть трагические страницы, посвященные комсомольскому воскреснику, организованному для очистки кладбища от «старого хлама». Свидетелем этих событий он стал в детстве, и они сопровождали его всю жизнь. Уже будучи зрелым человеком, сидя на парковой скамеечке в одной из темных аллей, он рассказывал знакомой девушке Вере о том, что когда-то этот шумный сияющий сад был кладбищем, и о том, «как срывали могилы, выламывали кресты, оградки, а толпа старух выла, глядя на это»...

Поразительно, что Старое кладбище сносили под «Марш энтузиастов»! Старожилу Алексею Тростонецкому особенно запомнился именно этот факт. Энергичную музыку для поднятия духа трудящихся молодых людей с энтузиазмом «наяривал оркестр». «Музыка заглушалась криками «Антихристы!» и проклятиями собравшихся на погосте людей».

Судьба других старых кладбищ сложилась не менее драматично. «Разгром» Нового городского кладбища начался с разрушения кладбищенской Успенской церкви. Ее сломали за одну ночь, опасаясь выступления верующих. Верующие в ту ночь у кладбища все же собрались. Старики выкрикивали слова осуждения, но милиция не давала им приблизиться к храму. Вскоре разрушили и кладбище. На его месте также был создан парк. Закаменское кладбище просуществовало до 1968 года...

А на месте Усть-Инского кладбища (теперь эта территория принадлежит инструментальному заводу) развернулась большая стройка. Жительница старой Усть-Ини Кочергина с детства запомнила обсуждение печальной судьбы этого погоста. Местные жители долго говорили о произошедшем, пересказывали друг другу истории о том, как некто видел вырытые из земли скелеты, как строители находили в могилах драгоценности и присваивали их себе; о том, как страшно представить, что и твою могилу однажды разорят руки вандала...

Великий русский философ Николай Бердяев заметил: «Цивилизация не любит могил. Она очень приятно и весело устраивается на кладбищах, забыв о покойниках». История нашего города — и мы в этом не исключение — печальное тому подтверждение. Между тем, как утверждал тот же философ, «благородство всякой истинной культуры определяется тем, что культура есть культ предков, почитание могил и памятников, связь сынов с отцами».

Именно о культе предков, почитании могил, возрождении старых традиций и необходимости создания новых говорят писатели Михаил Щукин и Владимир Шамов. Их диалог вместо послесловия завершает книгу. Как полагают авторы и издатели «Новосибирского некрополя», выход книги может послужить началом серьезного общегородского разговора на тему, которая касается без исключения всех...

Поддержите наш сайт


Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.

Образование и Православие / Автор: Татьяна КОНЬЯКОВА
http://vn.ru/index.php?id=98737

Читайте также:

08.11.2016 - Могила для 20 тысяч человек: как помнить о каждом?

24.10.2011 - Репрессии на Доволенской земле. 1919-1932 гг.

26.12.2009 - Исповедник веры Христовой. Памяти протоиерея Александра Поспелова

21.10.2009 - Митрополит Новосибирский и Барнаульский Варфоломей (Городцев Сергей Дмитрие ...

07.10.2009 - Православный некрополь. Митрополит Новосибирский Никифор (Асташевский Никол ...

 
 

  Оцените актуальность  
   Всего голосов: 12    
  Версия для печати        Просмотров: 10918


html-cсылка на публикацию
Прямая ссылка на публикацию
   1 написал: Марина (17 сентября 2019 11:43)
 
17 сентября день памяти Новосибирской подвижницы - схимонахини Февронии (16 августа 1914 – 17 сентября 1985).

НЕ ОТ МИРА СЕГО
Схимонахиня Феврония (в миру Анфиса Владимировна) родилась в одном из сёл будущей Новосибирской области 16 августа 1914 года. Уже третью неделю шла первая мировая война.
Родители новорожденной Владимир и Ольга были людьми, верующими во Христа, православными. Нарекли они свое чадо Анфисой и по прошествии некоторого времени окрестили её в православном храме.
Не знаю, сразу она родилась убогой или уронили её маленькой, но вырос у Анфисы с правой стороны горбик, который впрочем не портил ее, а воспринимался как некоторая сутулость.
Возможно, что вследствие травмы стала она приволакивать немного правую ногу. Роста Анфиса была небольшого, лицом светлая, симпатичная, смелая, веселая, работящая. Никогда не давала себя в обиду.
С детства пришлось ей хлебнуть горя-горького. Когда началась гражданская братоубийственная война, то её отец Владимир ушел в одну из армий, сражавшихся друг с другом. У белых он был или у красных - неведомо. Но в одном из боев нашла его горячая пуля и упал он на родную землю, орошая ее густой кровью. Погиб кормилец.
Осталась Анфиса сиротой-безотцовщиной. Помыкалась она вместе с матерью по чужим людям. А потом нашли они приют у родного брата Ольги. Но невзлюбила Ольгу сноха. При любом случае помыкала ею, как чужой. Едой обделяла. Держала в черном теле, впроголодь. Пришлось поголодать и Анфисе.
Но похоже, что милосердный Господь смилостивился, видя безрадостную жизнь Ольги и Анфисы.
Приглянулась Ольга местному жителю Никите. Как-то в разговоре спросил он у нее:
- А пошла бы ты, Олюшка, за меня замуж?
Она посмотрела на Никиту серьезно и ответила:
- Бери. Пойду.
Поженились они. Стали жить под одним кровом. Анфисе тоже нашлось местечко. Прошли годы.
Анфиса подросла. Матушка, глядя на нее, говорила:
- Совсем невеста.
А потом думала про себя: «Надо её замуж поскорей отдать. А то мало ли что - воспользуется кто-нибудь ее убогостью и надсмеется, надругается над моей девонькой». Надо сказать, что Анфиса никогда не тяготилась своим убожеством, не считала себя ущербной. И глядя на её симпатичное личико, видя веселый, добрый нрав, не один парень вздыхал украдкой, мечтая видеть её хозяйкой своего дома.
Я не знаю о духовной жизни, которую вела в ту пору Анфиса. Совершала ли она молитвенное правило? Был ли в той местности, где она жила, храм Божий? Исповедовалась ли, причащалась? Писать она не умела. Читать научилась потом. Но знала она, выучила на слух духовные песнопения, которые любила петь. Возможно, что жила у нее в ту пору в душе любовь Господня и считала она себя невестой Христовой, Однажды забегает в горницу, в которой сидела Анфиса, её матушка и говорит;
- Приоденься, Анфисушка! Тебя сватать идут.
И побежала к дверям - встречать гостей.
Но эта неожиданная весточка не принесла радости Анфисе. Она не собиралась замуж, даже и не помышляла о семейной жизни. Перекрестившись на святую икону Спасителя, она сказала:
- Господи, Ты видишь, Ты знаешь, что не хочу я жить в замужестве. Оборони, защити меня, грешную, от сватовства.
Потом потихоньку растворила окошко, выбралась на улицу, перелезла через плетень и огородами, полями побежала в лес.
Хорошо бродить среди березняка. Свежий ветер шуршит листвой берез. Стоят они - нежные, белолицые, словно невесты Христовы. Полянка усыпана цветами. Светит ласковое солнышко. Птахи Божии поют. Природа благоухает. И чувствует Анфиса душой, что каждая былинка, каждая травинка, каждая тварь, живущая под солнцем, хвалит Господа. И, глядя на красоту Божьего мира, вырываются из Анфисиного сердца слова молитвы Святому Духу;
- Царю Небесный, Утешителю...
Так она и бродила по лесу до вечера. А когда солнышко укатывалось за горизонт и ночная прохлада падала на траву росой, то шла Анфиса к своей избе. Ольга встречала её ворчливо:
- Вернулась, гулена. Позоришь ты нас с отцом. Перед людьми стыдно. Её сватать пришла, а невеста в окно убежала. Ох ты, горе мое луковое!
Но Анфиса ласково обнимала матушку и говорила ей вразумляюще:
- Мама, не трудись, не старайся. Замуж я все равно не выйду!
Так и сбылось по её слову. Приходили сватать Анфису, да выходило так, что возвращались сваты к себе домой ни с чем. Анфиса же оставалась жить как жила - свободной от семейных уз.
А потом пришел 1941 год. Началась Отечественная война с фашистской Германией, и стало не до женихов. Пошла работать Анфиса на железнодорожную станцию. Взяли её в охрану — сторожить железнодорожный мост. Слыша стук вагонных колес, выходила она на улицу. Стояла, провожая взглядом эшелон, в теплушках которого находились веселые молодые парни в военной форме. Проносились мимо платформы с пушками, танками... Обратно же - с запада на восток - шли санитарные поезда. Много людей, видя смерть и разрушения, обратились душой к Богу, научились молиться.
Однажды, стоя на морозном ветру, Анфиса сильно простудилась и слегла с высокой температурой. Прометалась она несколько дней в горячечном бреду. А когда пришла в себя, то почувствовала, что неладно с правой ногой, которую она и так приволакивала. Она у нее почти совсем отнялась. Врачебная комиссия признала Анфису нетрудоспособной. Определили ей группу инвалидности и назначили пенсию.
Закончилась война. Началась мирная жизнь. Муж Ольги, Никита, к тому времени скончался. В сельской местности в послевоенные годы жилось непросто, поэтому вдовица решила перебраться в город. Она, распродав что возможно, собрала какие-никакие деньги и уехала с детьми в Новосибирск (Новониколаевск).

Здесь она присмотрела домик, стоявший неподалеку от Вознесенского собора. Денег хватило на покупку, и вскоре семейство справляло новоселье.
Утром Анфиса услышала церковный благовест - это звонили колокола Вознесенского собора. Небесная мелодия, проникая в сердце, будила душу, звала ее к Вечности, к Богу: «Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу». И, внимая зову Господа, Анфиса стала приходить на Богослужения в Вознесенский собор. В душе у нее разгорался огонек веры, любви ко Христу.

В те годы Новосибирскую епархию возглавлял Владыка Варфоломей (Городцев) - добрый пастырь. Он всегда говорил проповеди, рассказывая о праздниках Господних, объяснял подробно смысл церковных Богослужений. Любил, чтобы священники не стриглись, не укорачивали бороды и всегда ходили бы в облачении.
Анфиса, приходя в собор, останавливалась в притворе. Стояла, слушая церковное Богослужение, проповеди владыки Варфоломея, пастырей Божиих, все слагая в своем сердце. Запоминала, когда нужно перекреститься, когда отдать земной поклон. как приложиться ко святому кресту. Господь помогал рабе Божией, давая ей разумение. Она, никогда не учившаяся в школе, не умевшая писать и толком читать, напитывалась мудростью, идущей свыше — от Отца светов. Поначалу принимали ее за нищенку. Стоит убогая, одета неважно. Как такой не подать милостыньку... Доставала раба Божия из кошелька монетку и, подавая Анфисе, говорила:
- Прими, матушка! Помолись о моей душе грешной!
Постепенно освоилась Анфиса в храме Божьем. Узнала порядок Богослужений. Полюбила святые иконы. А когда пришло время, то принесла покаяние за свою прошлую, греховную, жизнь и приняла Святое Причастие - Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Вошел в нее в Святых Дарах Господь, и возлюбила она Христа всем сердцем, всем разумением своим.
Работала тогда в Вознесенском соборе монахиня Феодосия. Бьла она терпеливая, смиренная душой, старалась не раздражаться. Принимала она записки о здравии и упокоении рабов Божиих, принимала пожертвования, продавала свечи, святые иконы. Мало было в 40-50-е годы молитвословов. Библий, Евангелий. Богоборческое государство препятствовало распространению Слова Божьего. Святые иконы делались кустарным способом — на фотографию святого образа делали рамку из проволоки или из жести или наклеивали на картон. Но и таких иконок в церковной лавке было немного. Молитвы переписывались от руки.
Подходили люди к Феодосии, спрашивали:
- Матушка, помоги записку об упокоении написать... Матушка, объясни... Матушка, подскажи...
Она все всем подробно объясняла. А когда человек благодарил за помощь, то монахиня отвечала:
- Во славу Божию!
Анфиса один раз поговорила с Феодосией, другой раз. Господь устроил так, что они подружились, и Феодосия стала как бы наставницей Анфисы.
Прошли годы. Анфиса возмужала, вошла в возраст. Набралась она духовной премудрости. Её боголюбивое сердце склонялось к тому, чтобы, отрешившись от мирской суеты, служить только Господу. Поэтому, когда ей предложили;
- Принимай, Анфиса, иночество! - то она с радостью согласилась.
В иночестве ее имя было Ангелина. Потом она приняла монашеский постриг с именем Анимаиса.
За год до своей смерти постриглась в схиму с именем Феврония. Так я и стану называть её в дальнейшем — матушка Феврония.
Она всем сердцем восприняла монашеское делание — пост, молитву, удаление от мира. Знала только храм Божий да келейку в своем доме. Ночами она почти не спала. Подремав часика два, вставала на молитву. Уподобляясь деве премудрой, ждала Жениха в полунощи, держа свой светильник всегда горящим. Потом, давая наставления, говорила;
- Ночью помолись обязательно. Встань после двенадцати, положи сто поклончиков. Господь примет твою молитву.
Строго соблюдала посты. Имела благословение на частое причастие Святых и Животворящих Тайн Христовых. Старалась причащаться по воскресеньям. По мере духовного возрастания она усугубляла свой пост. Например, приближался Великий. Она просила благословения у правящего Архиерея:
- Владыка, благослови на духовную пищу.
Он благословлял. А это значило, что матушка Феврония первую, четвертую и Страстную седьмицы ничего не ела и почти не пила. Только еженедельно подкрепляла свои силы причащением Святых и Животворящих Тайн Христовых.
Видя такой подвиг, чистое сердце. Господь призрел на рабу Свою, подав ей дар прозорливости.
В те годы местные власти решили построить рядом с Вознесенским собором цирк, в котором бы стали выступать шуты и скоморохи. Не знаю, ведал ли советский чиновник, выбравший место построения цирка рядом с храмом, что в первые века христианства людей, исповедовавших веру во Христа, часто мучили и убивали на арене цирков на потеху черни. Тому свидетель — сохранившийся до наших дней римский Колизей, арена которого обагрялась святой кровью мучеников за Христа. «Христиан — ко львам!» — так боролись с верой во Христа. Теперь же старались уничижить святой храм кощунственным соседством.
Дом, в котором проживала матушка Феврония, подлежал сносу. Надо сказать, что в этом же доме жил ее сводный брат с семейством. Поэтому переселенцы получили ордер на трехкомнатную квартиру в доме, который стоял неподалеку от центрального магазина нашего города.
Переехали. Матушка вселилась в свою комнату. Обставила ее просто: кровать, диван возле входа, стол, на котором стояла святая икона Николая Чудотворца. На стене висели иконы.
Простота. Скромность. Отсутствие излишеств. Словно напоминание, что мы здесь - временные жители, а наше Вечное Отечество - на Небесах. Господи, помилуй!
Матушка Феврония, всем сердцем возлюбившая Христа, старалась и другим людям привить эту любовь. Стали к ней домой люди приходить. Она с ними вела духовные беседы, наставляла на путь истинный. Говорила;
- Любите друг друга, как Господь наш Иисус Христос возлюбил нас, пролив за спасение рода человеческого от власти дьявола свою святую кровь. Делайте друг другу добро, оказывайте милость. Помогайте всем нуждающимся и приносите Богу покаяние. Господь просветит, как жить в этом грешном мире.
Полюбила духовные беседы с матушкой Февронией раба Божия Людмила Жила она на городской окраине. Приедет к матушке, по дому поможет прибраться, приготовит что-нибудь покушать. Такси вызовет, чтобы матушку довезти до храма. Её к тому времени одолевали частые хвори, болезни, которые она переносила с чисто христианским смирением, кротостью, не роптала. Ходила матушка опираясь на палочку.
Приедет Людмила к матушке. Она её встретит вопросами:
- Как доехала? Долго стояла на остановке? Не раздражалась, что автобуса нет?
- Да нет, хорошо доехала, спокойно.
- Смотри, - говорила монахиня, - когда едешь ко мне, то никогда не сетуй ни на транспорт, ни на погоду, ни на окружающих. Держи сердце в покое, тогда будет польза. Господь примет такое паломничество.
Однажды сидела Людмила у матушки. Время летело незаметно. И вдруг монахиня и говорит:
- Давай, Людмила, быстренько собирайся и поезжай домой с Богом!
Она удивилась:
- А что случилось, матушка?
Матушка ответила:
- Скоро дождь начнется, а у тебя зонта нет. Боюсь, что до нитки вымокнешь.
Попрощалась Людмила с матушкой. Пошла на остановку. Вскоре автобус подкатил. Вошла она в салон, купила билет. Смотрит за окно — вроде и намека нет на приближающийся дождь. Что это матушке пригрезилось?
Незадолго до Людмилиной остановки набежали, наползли тяжелые тучи. Едва она вышла из автобуса, как рухнул на землю сильный ливень. Идти от остановки до дома недалеко. Идет Людмила, торопится. Почти бежит. И вдруг замечает она удивительное: проливной дождь как бы отступает от нее, не касается, не мочит, словно кто-то держит у нее над головой раскрытый зонтик.
Как-то радостно стало у нее на душе. Не заметила, как до дома дошагала. Закрыла за собой дверь. На улице дождь хлещет, а она осталась сухой. Ни капельки не промокла. Слава Тебе, Господи!
Приехала она к матушке спустя какое-то время. Та спросила:
- Как прошлый раз до дома дошла?
Людмила ответила:
- Хорошо. Дождь начался, а на меня ни капли не упало.
Матушка улыбнулась:
- Это я за тебя помолилась Господу, чтобы тебе не намокнуть, остаться сухой.
Как-то была в гостях у матушки Февронии раба Божия Нина. Сидела она рядом с матушкой, беседовали. У Нины в то время сильно болела голова. Но она терпела, перемогалась. Неожиданно матушка спросила Нину:
- У тебя, что, голова болит?
Нина ответила с усилием:
- Болит, матушка.
Думала, что она как-то посочувствует горю, утешит словесно. Однако вместо этого матушка взмахнула четками, которые почти никогда не выпускала из рук, и хлестнула рабу Божию по голове. Та чуть не ахнула от боли и внезапности происшедшего:
- Ой, матушка, больно!
Матушка ничуть не смутилась:
- Ну и что, что больно?
Засмеялась. Потом опять что-то стала рассказывать душеполезное. Нина только смиренно вздохнула. Пришло время уходить. И тут только Нина вспомнила: «У меня же голова болела. А теперь не болит!» А матушка смотрит на нее по-доброму и говорит:
- Не болит, и слава Богу! Ступай с миром...
Провинился перед правящим Архиереем один священник. В те годы Новосибирскую епархию возглавлял митрополит Гедеон (Докукин). Неспокойно на душе у батюшки, тревожно. Надо на прием к Владыке Гедеону идти, да знает он, что Владыка его за проступок пропесочит. Что делать? Подумал он, подумал, и вдруг в голову пришла мысль: «Сходи к матушке Февронии». Решил священник «Пойду!»
Пришел к ней. Она и говорит:
- Знаю, что провинился. Иди на прием к Владыке. Войдешь — не оправдывайся, сразу падай на колени и проси прощения.
Батюшка так и сделал. Войдя в кабинет правящего Архиерея, он упал на колени:
- Грешен, Владыка, простите!
Митрополит Гедеон посмотрел на кающегося священника, спросил:
- Был у Февронии?
-Да.
- Она научила?
-Да.
- Бог простит...
Одна раба Божия решила вести православную жизнь: молиться, соблюдать посты. Но дьявол, ненавидящий православных христиан, восстал на нее. Господь сказал, что бесы изгоняются молитвой и постом. Поэтому сатана так ненавидит пост и воюет против тех, кто его соблюдает. Приходила женщина на работу. Здесь она среду и пятницу старалась поститься по заповеди. Ела только постное. А вот придя домой, соблазнялась. Ее домашние постов не соблюдали. Звали ее:
- Садись, мать, ужинать.
А на столе - суп мясной, колбаска, молочное. И не хватало воли у рабы Божьей, чтобы отказаться. Садилась со всеми за стол, ела скоромное. Матушка Феврония любила, когда к ней домой приходили рабы Божьи для духовных бесед.
Говорила:
- Это не мне надо. Это вам надо.
Встретит знакомую, скажет:
- Ты давно у меня не была. Смотри, приходи.
Пришла к матушке женщина, которая так и не смогла соблюдать постные дни.
Матушка стала ей рассказывать:
- Знаю я одну рабу Божию. Решила она посты соблюдать. День на работе постно проведет, а дома со всеми скоромного поест.
Екнуло у женщины сердце. Она, не сдержав удивления, воскликнула:
- Матушка, это же про меня!
Она улыбнулась:
- Да нет. Про женщину...
Матушка Феврония любила посещать Богослужения в Вознесенском соборе нашего города, любила молиться. Истинно, он стал для нее Домом молитвы. Небом на земле. Она, живя грешным телом в падшем мире, умом пребывала в Небесах, предстояла перед Господом, вела с ним молитвенный разговор.
Господь наш Иисус Христос сказал: «Царство Божие внутри вас есть». Батюшка Серафим Саровский учил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Матушка Феврония всей душой стремилась стяжать дух мирен, кротость, терпение, смирение, любовь к Богу и ближним, а в итоге — Царство Божие. Приходя в Вознесенский собор, она поднималась на второй этаж. Стояла, молилась, стараясь не отвлекаться на постороннее. Всем сердцем отдавалась молитве.
Однажды у одной рабы Божьей случились житейские неприятности. Она взяла да и пожалобилась матушке Февронии: так и так.
- Хорошо, - сказала матушка, - я попрошу священника, чтобы он за тебя помолился в Алтаре.
В Вознесенском соборе служил тогда отец Б. Матушка остановила его и сказала:
- Отец Б., у рабы Божьей... неприятности. Помолись за нее пред Престолом Всевышнего, чтобы Господь не оставил ее Своей милостью.
- Ладно, - ответил батюшка, - помолюсь.
Поднялась матушка Феврония с рабой Божьей на второй этаж. Отец Б. вошел в Алтарь, который находится в Никольском приделе собора.
- Теперь смотри, - сказала монахиня.
Прошло какое-то время. Вдруг врата растворяются, и вылетает из Алтаря белоснежный голубь красоты неописуемой. Раба Божия замерла на месте. Смотрит на голубя, глаз оторвать не может. Он же, пролетев по собору, подлетел к рабе Божьей. Она и ахнуть не успела, как голубь облетел вокруг ее головы и опять залетел в Алтарь. Врата затворились. Стоит раба Божия, а на душе у нее так светло, так благостно, что и словами не передать. Рядом с ней женщина стояла. Она обратилась к ней с вопросом;
- Видела голубя?
- Где? Какого голубя? - плечами только пожала.
Не каждому дается духовное видение. И что по молитвам отца Б. и матушки Февронии было открыто одной, того не видела другая. С того дня дела у рабы Божьей пошли на лад.
Не любила вражья сила молитвенницу и постницу матушку Февронию. Строила ей козни и, по попущению Божию, являлась ей воочию.
Матушка жила на втором этаже. Собиралась она как-то в Вознесенский собор. Внизу автомашина ждала. Вышла матушка из квартиры и остановилась на месте, увидев страшное. На ступеньках стоял огромный лохматый, страшный пёс, глаза сияли рубиново-кровавым светом. Увидев матушку, он зарычал, обнажив клыки. Это был дьявол в обличье пса.
Но монахиню трудно было испугать. Она одной рукой взялась за перила и костыльком, который держала в другой руке, стала угрожать псу, медленно спускаясь по ступенькам. Одновременно она стала читать святую молитву против силы вражьей.
Пёс зарычал, попятился назад. А матушка, закончив молитвословие, наложила на дьявола святой крест. Вражья сила исчезла как дым. Боится нечисть, не выносит святого креста. Как важно, начиная какое-либо дело, помолиться Господу, попросить помощи и осенить себя святым крестом. И на все всегда надо налагать святой крест.
Был в Вознесенском соборе старостой раб Божий Мефодий. Согрешит он в чем-нибудь, матушка его встретит да и обличит:
- Мефодий, зачем ты сделал то-то?
У него от удивления глаза чуть не на лоб вылезают. Стоит он, молчит. А матушка ему и говорит;
- Смотри, Мефодий, не делай того-то, а то неприятности у тебя будут.
Он ее слова мимо ушей пропустит, сделает по-своему. А потом, когда все исполнится по слову монахини, то вспомнит он, что матушка Феврония его уже предупреждала об этом. Плюнет он в сердцах, потом скажет матушке при встрече, то ли в шутку, то ли смиряя. Господь знает;
- Ну ты, мать, прям колдовка. Все по-твоему исполнилось...
Однажды одна раба Божия поехала в гости к знакомому священнику, который жил в своем доме на городской окраине. Доехала она до нужной остановки. Вышла. В руке тяжелая сумка. Стоит, ждет кого-нибудь, чтоб спросить дорогу к батюшкиному дому. Вдруг подходит к ней какой-то мужик. На лицо - страшный. Одет в фуфайку, шапка с опущенными ушами, кирзовые сапоги, в руке - кирзовая сумка. Спрашивает;
- Кого поджидаешь? Не меня ли?
- Хочу узнать у кого-нибудь, как до такой-то улицы дойти.
- А мне как раз туда и нужно. Пойдем, поведу!
Говорит мужик уверенно, с веселой дерзостью. А раба Божия не помолилась, не сказала; «Господи, благослови!» Сказала с какой-то покорной обреченностью;
-Доведи!
И страшный вид мужика её не испугал. Она словно воли своей лишилась.
Идут. Вот уже и дома закончились. Поле началось. А женщина все идет и идет за своим провожатым, словно овечка. Но вдруг она остановилась, почувствовав усталость во всем теле, тяжесть сумки, которая оттягивала руку. Поставила женщина сумку на землю, промолвив;
- Ох, Господи, милостивый Боже, как я устала!
Подняла голову, а мужика нет. Словно испарился. Только тут она словно в себя пришла. Стала оглядываться по сторонам; куда же я забрела? Поле, вдали дома. И провожатый куда-то исчез. Вздохнула, пошла. Идет. Дома начались. Тут ей женщина выходит навстречу. Она к ней;
- Подскажите, как до такой-то улицы добраться. А то меня провожатый от остановки до этих мест довел и бросил.
Женщина удивилась;
- Это же совсем в другой стороне. Идите так... - И все подробно объяснила. Господи, помилуй!
Через несколько дней пришла она к матушке Февронии. Матушка ее сразу спросила;
- Ну как, тебя мужик проводил?
- Какой мужик?
- В фуфайке. Он бы тебя далеко завел.
Засмеялась. А потом рассказала, что это был бес в человеческом обличье, который, по попущению Божию, хотел ее погубить. А потом добавила:
- Идешь куда, помолись сначала Господу, благословись. Да по дороге читай молитву, чтобы ни бесы, ни лихие люди на тебя не нападали.
Брат матушки Февронии купил телевизор. Поставили его в комнате на видное место. Засветился экран. Заиграла музыка. Началось кино. Позвали матушку:
- Иди, посмотри на чудо техники.
Она пришла. Села, опираясь на костыль. Посмотрела немного. А потом говорит сама себе:
- Ты что-нибудь понимаешь?
И сама же отвечает:
- Нет, не понимаю.
- А что сидишь?
Встала со вздохом, пошла в свою келью. А потом на исповеди каялась, что смотрела телевизор.
Встречали Светлое Воскресение Христово. Христос воскресе! Воистину воскресе! Пасхальное Богослужение пролетело незаметно. Под утро все выходили из собора, унося в душе радостный свет Воскресения Христова. Только одна старушка не торопилась домой. Заприметила ее матушка Феврония и спрашивает:
- Ты что домой не идешь?
Она ответила:
- Да меня никто не ждет из наших. Все еще спят по лавкам.
- Нет, сегодня они тебя поджидают. Чай вскипятили. Ступай домой!
И алюминиевой палкой слегка наподдала бабуле.
Та от толчка словно проснулась. Пошла домой. Постучалась в дверь, которая почти сразу же отворилась. На пороге стояла дочка.
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе!
- А мы тебя ждем. Уже и чай поспел.
Так и вышло все по слову матушки Февронии.
Закончилось в Вознесенском соборе Богослужение. Матушка Феврония, сопровождаемая Людмилой, шла по храму, чтобы приложиться ко святому кресту. Народу было много. Людмила просила, чтобы люди посторонились. Одна женщина, услышав просьбу, оглянулась. А матушка, посмотрев на нее, сказала:
- Ты Зинаида?
Та растерялась:
- Да, Зинаида.
- Ох, ты больная-больная.
Сказала это матушка и пошла дальше... Зинаида потом подошла к Людмиле, спросила:
- Откуда она про меня знает?
Людмила улыбнулась в ответ и только плечами пожала:
- Не знаю...
Как-то прощалась с монахиней одна раба Божия. Матушка сказала ей:
- Подойдет первый автобус, на него не садись, подожди другой.
- Матушка, я тороплюсь, мне скорей надо.
- Не садись...
Пришла раба Божия на остановку. Ждет. Подошел автобус. Ожидавшие стали входить в распахнутые двери. Хотела она следом пойти, но, вспомнив матушкино: «Не садись!» — осталась на остановке.
Автобус ушел. Прошло какое-то время. Она подумала: «Сейчас бы уже к дому подъезжала».
Но тут подошел другой автобус. Она в него села. Поехали. Вдруг видит: стоит среди дороги тот, первый автобус, на который матушка запретила садиться. Поломался. Она подумала: «Слава Тебе, Господи, что матушку послушалась!»
Вскоре она была дома.
Таковы некоторые случаи прозорливости, молитвенной помощи схимонахини Февронии.
Прошли годы. Почти за год до своей смерти, 8 июля 1984 года, матушка приняла постриг в схиму. Благословил ее митрополит Гедеон.
Узнав, что умерла одна раба Божия, матушка сказала:
- Ну вот, через годик и я упокоюсь.
Болела она последнее время часто. Давление мучило, внутренности болели. А потом поразил прямую кишку рак. Схимонахиня относилась к своей болезни спокойно, с кротостью. Лекарств она почти не принимала. Только в последнее время, когда боль становилась невыносимой, такой, что кричать хотелось, принимала она таблетку успокоительного.
За неделю до смерти к ней каждый день приходили священники из Вознесенского собора, причащали Телом Господа нашего Иисуса Христа, которого она возлюбила всем своим существом.
Предсказала она свою смерть - день и час. Людмиле в день смерти сказала:
- Все, иди домой. Больше мы с тобой не увидимся.
Осталась при ней раба Божия Гликерия, которая впоследствии приняла монашество. Неожиданно матушка Феврония стала просить Гликерию:
- Луша, вызови мне «скорую помощь».
Та удивилась:
- Зачем тебе?
Но матушка настаивала:
- Что тебе, жалко? Вызови.
Пошла Гликерия, дивясь на матушку: то лекарства не пьет, а тут «скорую» просит вызвать. Вызвала. Медсестра поставила матушке укол. Она обмякла сразу, притихла и заснула. Во сне она и предала свою душу Господу. Было это 17 сентября 1985 года.
Осталась здесь какая-то тайна, которую ведает Господь. Схимонахиню Февронию отпели в Вознесенском соборе города Новосибирска и похоронили на Заельцовском кладбище.
Упокой, Господи, схимонахиню Февронию в селениях Праведных. Аминь.
2000 год
По книге Новосибирского писателя Сергея Ивановича Панфилова «Антонинушка».

17 сентября день памяти Новосибирской подвижницы - схимонахини Февронии (16 августа 1914 – 17 сентября 1985).

НЕ ОТ МИРА СЕГО
Схимонахиня Феврония (в миру Анфиса Владимировна) родилась в одном из сёл будущей Новосибирской области 16 августа 1914 года. Уже третью неделю шла первая мировая война.
Родители новорожденной Владимир и Ольга были людьми, верующими во Христа, православными. Нарекли они свое чадо Анфисой и по прошествии некоторого времени окрестили её в православном храме.
Не знаю, сразу она родилась убогой или уронили её маленькой, но вырос у Анфисы с правой стороны горбик, который впрочем не портил ее, а воспринимался как некоторая сутулость.
Возможно, что вследствие травмы стала она приволакивать немного правую ногу. Роста Анфиса была небольшого, лицом светлая, симпатичная, смелая, веселая, работящая. Никогда не давала себя в обиду.
С детства пришлось ей хлебнуть горя-горького. Когда началась гражданская братоубийственная война, то её отец Владимир ушел в одну из армий, сражавшихся друг с другом. У белых он был или у красных - неведомо. Но в одном из боев нашла его горячая пуля и упал он на родную землю, орошая ее густой кровью. Погиб кормилец.
Осталась Анфиса сиротой-безотцовщиной. Помыкалась она вместе с матерью по чужим людям. А потом нашли они приют у родного брата Ольги. Но невзлюбила Ольгу сноха. При любом случае помыкала ею, как чужой. Едой обделяла. Держала в черном теле, впроголодь. Пришлось поголодать и Анфисе.
Но похоже, что милосердный Господь смилостивился, видя безрадостную жизнь Ольги и Анфисы.
Приглянулась Ольга местному жителю Никите. Как-то в разговоре спросил он у нее:
- А пошла бы ты, Олюшка, за меня замуж?
Она посмотрела на Никиту серьезно и ответила:
- Бери. Пойду.
Поженились они. Стали жить под одним кровом. Анфисе тоже нашлось местечко. Прошли годы.
Анфиса подросла. Матушка, глядя на нее, говорила:
- Совсем невеста.
А потом думала про себя: «Надо её замуж поскорей отдать. А то мало ли что - воспользуется кто-нибудь ее убогостью и надсмеется, надругается над моей девонькой». Надо сказать, что Анфиса никогда не тяготилась своим убожеством, не считала себя ущербной. И глядя на её симпатичное личико, видя веселый, добрый нрав, не один парень вздыхал украдкой, мечтая видеть её хозяйкой своего дома.
Я не знаю о духовной жизни, которую вела в ту пору Анфиса. Совершала ли она молитвенное правило? Был ли в той местности, где она жила, храм Божий? Исповедовалась ли, причащалась? Писать она не умела. Читать научилась потом. Но знала она, выучила на слух духовные песнопения, которые любила петь. Возможно, что жила у нее в ту пору в душе любовь Господня и считала она себя невестой Христовой, Однажды забегает в горницу, в которой сидела Анфиса, её матушка и говорит;
- Приоденься, Анфисушка! Тебя сватать идут.
И побежала к дверям - встречать гостей.
Но эта неожиданная весточка не принесла радости Анфисе. Она не собиралась замуж, даже и не помышляла о семейной жизни. Перекрестившись на святую икону Спасителя, она сказала:
- Господи, Ты видишь, Ты знаешь, что не хочу я жить в замужестве. Оборони, защити меня, грешную, от сватовства.
Потом потихоньку растворила окошко, выбралась на улицу, перелезла через плетень и огородами, полями побежала в лес.
Хорошо бродить среди березняка. Свежий ветер шуршит листвой берез. Стоят они - нежные, белолицые, словно невесты Христовы. Полянка усыпана цветами. Светит ласковое солнышко. Птахи Божии поют. Природа благоухает. И чувствует Анфиса душой, что каждая былинка, каждая травинка, каждая тварь, живущая под солнцем, хвалит Господа. И, глядя на красоту Божьего мира, вырываются из Анфисиного сердца слова молитвы Святому Духу;
- Царю Небесный, Утешителю...
Так она и бродила по лесу до вечера. А когда солнышко укатывалось за горизонт и ночная прохлада падала на траву росой, то шла Анфиса к своей избе. Ольга встречала её ворчливо:
- Вернулась, гулена. Позоришь ты нас с отцом. Перед людьми стыдно. Её сватать пришла, а невеста в окно убежала. Ох ты, горе мое луковое!
Но Анфиса ласково обнимала матушку и говорила ей вразумляюще:
- Мама, не трудись, не старайся. Замуж я все равно не выйду!
Так и сбылось по её слову. Приходили сватать Анфису, да выходило так, что возвращались сваты к себе домой ни с чем. Анфиса же оставалась жить как жила - свободной от семейных уз.
А потом пришел 1941 год. Началась Отечественная война с фашистской Германией, и стало не до женихов. Пошла работать Анфиса на железнодорожную станцию. Взяли её в охрану — сторожить железнодорожный мост. Слыша стук вагонных колес, выходила она на улицу. Стояла, провожая взглядом эшелон, в теплушках которого находились веселые молодые парни в военной форме. Проносились мимо платформы с пушками, танками... Обратно же - с запада на восток - шли санитарные поезда. Много людей, видя смерть и разрушения, обратились душой к Богу, научились молиться.
Однажды, стоя на морозном ветру, Анфиса сильно простудилась и слегла с высокой температурой. Прометалась она несколько дней в горячечном бреду. А когда пришла в себя, то почувствовала, что неладно с правой ногой, которую она и так приволакивала. Она у нее почти совсем отнялась. Врачебная комиссия признала Анфису нетрудоспособной. Определили ей группу инвалидности и назначили пенсию.
Закончилась война. Началась мирная жизнь. Муж Ольги, Никита, к тому времени скончался. В сельской местности в послевоенные годы жилось непросто, поэтому вдовица решила перебраться в город. Она, распродав что возможно, собрала какие-никакие деньги и уехала с детьми в Новосибирск (Новониколаевск).

Здесь она присмотрела домик, стоявший неподалеку от Вознесенского собора. Денег хватило на покупку, и вскоре семейство справляло новоселье.
Утром Анфиса услышала церковный благовест - это звонили колокола Вознесенского собора. Небесная мелодия, проникая в сердце, будила душу, звала ее к Вечности, к Богу: «Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу». И, внимая зову Господа, Анфиса стала приходить на Богослужения в Вознесенский собор. В душе у нее разгорался огонек веры, любви ко Христу.

В те годы Новосибирскую епархию возглавлял Владыка Варфоломей (Городцев) - добрый пастырь. Он всегда говорил проповеди, рассказывая о праздниках Господних, объяснял подробно смысл церковных Богослужений. Любил, чтобы священники не стриглись, не укорачивали бороды и всегда ходили бы в облачении.
Анфиса, приходя в собор, останавливалась в притворе. Стояла, слушая церковное Богослужение, проповеди владыки Варфоломея, пастырей Божиих, все слагая в своем сердце. Запоминала, когда нужно перекреститься, когда отдать земной поклон. как приложиться ко святому кресту. Господь помогал рабе Божией, давая ей разумение. Она, никогда не учившаяся в школе, не умевшая писать и толком читать, напитывалась мудростью, идущей свыше — от Отца светов. Поначалу принимали ее за нищенку. Стоит убогая, одета неважно. Как такой не подать милостыньку... Доставала раба Божия из кошелька монетку и, подавая Анфисе, говорила:
- Прими, матушка! Помолись о моей душе грешной!
Постепенно освоилась Анфиса в храме Божьем. Узнала порядок Богослужений. Полюбила святые иконы. А когда пришло время, то принесла покаяние за свою прошлую, греховную, жизнь и приняла Святое Причастие - Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Вошел в нее в Святых Дарах Господь, и возлюбила она Христа всем сердцем, всем разумением своим.
Работала тогда в Вознесенском соборе монахиня Феодосия. Бьла она терпеливая, смиренная душой, старалась не раздражаться. Принимала она записки о здравии и упокоении рабов Божиих, принимала пожертвования, продавала свечи, святые иконы. Мало было в 40-50-е годы молитвословов. Библий, Евангелий. Богоборческое государство препятствовало распространению Слова Божьего. Святые иконы делались кустарным способом — на фотографию святого образа делали рамку из проволоки или из жести или наклеивали на картон. Но и таких иконок в церковной лавке было немного. Молитвы переписывались от руки.
Подходили люди к Феодосии, спрашивали:
- Матушка, помоги записку об упокоении написать... Матушка, объясни... Матушка, подскажи...
Она все всем подробно объясняла. А когда человек благодарил за помощь, то монахиня отвечала:
- Во славу Божию!
Анфиса один раз поговорила с Феодосией, другой раз. Господь устроил так, что они подружились, и Феодосия стала как бы наставницей Анфисы.
Прошли годы. Анфиса возмужала, вошла в возраст. Набралась она духовной премудрости. Её боголюбивое сердце склонялось к тому, чтобы, отрешившись от мирской суеты, служить только Господу. Поэтому, когда ей предложили;
- Принимай, Анфиса, иночество! - то она с радостью согласилась.
В иночестве ее имя было Ангелина. Потом она приняла монашеский постриг с именем Анимаиса.
За год до своей смерти постриглась в схиму с именем Феврония. Так я и стану называть её в дальнейшем — матушка Феврония.
Она всем сердцем восприняла монашеское делание — пост, молитву, удаление от мира. Знала только храм Божий да келейку в своем доме. Ночами она почти не спала. Подремав часика два, вставала на молитву. Уподобляясь деве премудрой, ждала Жениха в полунощи, держа свой светильник всегда горящим. Потом, давая наставления, говорила;
- Ночью помолись обязательно. Встань после двенадцати, положи сто поклончиков. Господь примет твою молитву.
Строго соблюдала посты. Имела благословение на частое причастие Святых и Животворящих Тайн Христовых. Старалась причащаться по воскресеньям. По мере духовного возрастания она усугубляла свой пост. Например, приближался Великий. Она просила благословения у правящего Архиерея:
- Владыка, благослови на духовную пищу.
Он благословлял. А это значило, что матушка Феврония первую, четвертую и Страстную седьмицы ничего не ела и почти не пила. Только еженедельно подкрепляла свои силы причащением Святых и Животворящих Тайн Христовых.
Видя такой подвиг, чистое сердце. Господь призрел на рабу Свою, подав ей дар прозорливости.
В те годы местные власти решили построить рядом с Вознесенским собором цирк, в котором бы стали выступать шуты и скоморохи. Не знаю, ведал ли советский чиновник, выбравший место построения цирка рядом с храмом, что в первые века христианства людей, исповедовавших веру во Христа, часто мучили и убивали на арене цирков на потеху черни. Тому свидетель — сохранившийся до наших дней римский Колизей, арена которого обагрялась святой кровью мучеников за Христа. «Христиан — ко львам!» — так боролись с верой во Христа. Теперь же старались уничижить святой храм кощунственным соседством.
Дом, в котором проживала матушка Феврония, подлежал сносу. Надо сказать, что в этом же доме жил ее сводный брат с семейством. Поэтому переселенцы получили ордер на трехкомнатную квартиру в доме, который стоял неподалеку от центрального магазина нашего города.
Переехали. Матушка вселилась в свою комнату. Обставила ее просто: кровать, диван возле входа, стол, на котором стояла святая икона Николая Чудотворца. На стене висели иконы.
Простота. Скромность. Отсутствие излишеств. Словно напоминание, что мы здесь - временные жители, а наше Вечное Отечество - на Небесах. Господи, помилуй!
Матушка Феврония, всем сердцем возлюбившая Христа, старалась и другим людям привить эту любовь. Стали к ней домой люди приходить. Она с ними вела духовные беседы, наставляла на путь истинный. Говорила;
- Любите друг друга, как Господь наш Иисус Христос возлюбил нас, пролив за спасение рода человеческого от власти дьявола свою святую кровь. Делайте друг другу добро, оказывайте милость. Помогайте всем нуждающимся и приносите Богу покаяние. Господь просветит, как жить в этом грешном мире.
Полюбила духовные беседы с матушкой Февронией раба Божия Людмила Жила она на городской окраине. Приедет к матушке, по дому поможет прибраться, приготовит что-нибудь покушать. Такси вызовет, чтобы матушку довезти до храма. Её к тому времени одолевали частые хвори, болезни, которые она переносила с чисто христианским смирением, кротостью, не роптала. Ходила матушка опираясь на палочку.
Приедет Людмила к матушке. Она её встретит вопросами:
- Как доехала? Долго стояла на остановке? Не раздражалась, что автобуса нет?
- Да нет, хорошо доехала, спокойно.
- Смотри, - говорила монахиня, - когда едешь ко мне, то никогда не сетуй ни на транспорт, ни на погоду, ни на окружающих. Держи сердце в покое, тогда будет польза. Господь примет такое паломничество.
Однажды сидела Людмила у матушки. Время летело незаметно. И вдруг монахиня и говорит:
- Давай, Людмила, быстренько собирайся и поезжай домой с Богом!
Она удивилась:
- А что случилось, матушка?
Матушка ответила:
- Скоро дождь начнется, а у тебя зонта нет. Боюсь, что до нитки вымокнешь.
Попрощалась Людмила с матушкой. Пошла на остановку. Вскоре автобус подкатил. Вошла она в салон, купила билет. Смотрит за окно — вроде и намека нет на приближающийся дождь. Что это матушке пригрезилось?
Незадолго до Людмилиной остановки набежали, наползли тяжелые тучи. Едва она вышла из автобуса, как рухнул на землю сильный ливень. Идти от остановки до дома недалеко. Идет Людмила, торопится. Почти бежит. И вдруг замечает она удивительное: проливной дождь как бы отступает от нее, не касается, не мочит, словно кто-то держит у нее над головой раскрытый зонтик.
Как-то радостно стало у нее на душе. Не заметила, как до дома дошагала. Закрыла за собой дверь. На улице дождь хлещет, а она осталась сухой. Ни капельки не промокла. Слава Тебе, Господи!
Приехала она к матушке спустя какое-то время. Та спросила:
- Как прошлый раз до дома дошла?
Людмила ответила:
- Хорошо. Дождь начался, а на меня ни капли не упало.
Матушка улыбнулась:
- Это я за тебя помолилась Господу, чтобы тебе не намокнуть, остаться сухой.
Как-то была в гостях у матушки Февронии раба Божия Нина. Сидела она рядом с матушкой, беседовали. У Нины в то время сильно болела голова. Но она терпела, перемогалась. Неожиданно матушка спросила Нину:
- У тебя, что, голова болит?
Нина ответила с усилием:
- Болит, матушка.
Думала, что она как-то посочувствует горю, утешит словесно. Однако вместо этого матушка взмахнула четками, которые почти никогда не выпускала из рук, и хлестнула рабу Божию по голове. Та чуть не ахнула от боли и внезапности происшедшего:
- Ой, матушка, больно!
Матушка ничуть не смутилась:
- Ну и что, что больно?
Засмеялась. Потом опять что-то стала рассказывать душеполезное. Нина только смиренно вздохнула. Пришло время уходить. И тут только Нина вспомнила: «У меня же голова болела. А теперь не болит!» А матушка смотрит на нее по-доброму и говорит:
- Не болит, и слава Богу! Ступай с миром...
Провинился перед правящим Архиереем один священник. В те годы Новосибирскую епархию возглавлял митрополит Гедеон (Докукин). Неспокойно на душе у батюшки, тревожно. Надо на прием к Владыке Гедеону идти, да знает он, что Владыка его за проступок пропесочит. Что делать? Подумал он, подумал, и вдруг в голову пришла мысль: «Сходи к матушке Февронии». Решил священник «Пойду!»
Пришел к ней. Она и говорит:
- Знаю, что провинился. Иди на прием к Владыке. Войдешь — не оправдывайся, сразу падай на колени и проси прощения.
Батюшка так и сделал. Войдя в кабинет правящего Архиерея, он упал на колени:
- Грешен, Владыка, простите!
Митрополит Гедеон посмотрел на кающегося священника, спросил:
- Был у Февронии?
-Да.
- Она научила?
-Да.
- Бог простит...
Одна раба Божия решила вести православную жизнь: молиться, соблюдать посты. Но дьявол, ненавидящий православных христиан, восстал на нее. Господь сказал, что бесы изгоняются молитвой и постом. Поэтому сатана так ненавидит пост и воюет против тех, кто его соблюдает. Приходила женщина на работу. Здесь она среду и пятницу старалась поститься по заповеди. Ела только постное. А вот придя домой, соблазнялась. Ее домашние постов не соблюдали. Звали ее:
- Садись, мать, ужинать.
А на столе - суп мясной, колбаска, молочное. И не хватало воли у рабы Божьей, чтобы отказаться. Садилась со всеми за стол, ела скоромное. Матушка Феврония любила, когда к ней домой приходили рабы Божьи для духовных бесед.
Говорила:
- Это не мне надо. Это вам надо.
Встретит знакомую, скажет:
- Ты давно у меня не была. Смотри, приходи.
Пришла к матушке женщина, которая так и не смогла соблюдать постные дни.
(Продолжение) Схимонахиня Феврония
НЕ ОТ МИРА СЕГО.

Матушка стала ей рассказывать:
- Знаю я одну рабу Божию. Решила она посты соблюдать. День на работе постно проведет, а дома со всеми скоромного поест.
Екнуло у женщины сердце. Она, не сдержав удивления, воскликнула:
- Матушка, это же про меня!
Она улыбнулась:
- Да нет. Про женщину...
Матушка Феврония любила посещать Богослужения в Вознесенском соборе нашего города, любила молиться. Истинно, он стал для нее Домом молитвы. Небом на земле. Она, живя грешным телом в падшем мире, умом пребывала в Небесах, предстояла перед Господом, вела с ним молитвенный разговор.
Господь наш Иисус Христос сказал: «Царство Божие внутри вас есть». Батюшка Серафим Саровский учил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Матушка Феврония всей душой стремилась стяжать дух мирен, кротость, терпение, смирение, любовь к Богу и ближним, а в итоге — Царство Божие. Приходя в Вознесенский собор, она поднималась на второй этаж. Стояла, молилась, стараясь не отвлекаться на постороннее. Всем сердцем отдавалась молитве.
Однажды у одной рабы Божьей случились житейские неприятности. Она взяла да и пожалобилась матушке Февронии: так и так.
- Хорошо, - сказала матушка, - я попрошу священника, чтобы он за тебя помолился в Алтаре.
В Вознесенском соборе служил тогда отец Б. Матушка остановила его и сказала:
- Отец Б., у рабы Божьей... неприятности. Помолись за нее пред Престолом Всевышнего, чтобы Господь не оставил ее Своей милостью.
- Ладно, - ответил батюшка, - помолюсь.
Поднялась матушка Феврония с рабой Божьей на второй этаж. Отец Б. вошел в Алтарь, который находится в Никольском приделе собора.
- Теперь смотри, - сказала монахиня.
Прошло какое-то время. Вдруг врата растворяются, и вылетает из Алтаря белоснежный голубь красоты неописуемой. Раба Божия замерла на месте. Смотрит на голубя, глаз оторвать не может. Он же, пролетев по собору, подлетел к рабе Божьей. Она и ахнуть не успела, как голубь облетел вокруг ее головы и опять залетел в Алтарь. Врата затворились. Стоит раба Божия, а на душе у нее так светло, так благостно, что и словами не передать. Рядом с ней женщина стояла. Она обратилась к ней с вопросом;
- Видела голубя?
- Где? Какого голубя? - плечами только пожала.
Не каждому дается духовное видение. И что по молитвам отца Б. и матушки Февронии было открыто одной, того не видела другая. С того дня дела у рабы Божьей пошли на лад.
Не любила вражья сила молитвенницу и постницу матушку Февронию. Строила ей козни и, по попущению Божию, являлась ей воочию.
Матушка жила на втором этаже. Собиралась она как-то в Вознесенский собор. Внизу автомашина ждала. Вышла матушка из квартиры и остановилась на месте, увидев страшное. На ступеньках стоял огромный лохматый, страшный пёс, глаза сияли рубиново-кровавым светом. Увидев матушку, он зарычал, обнажив клыки. Это был дьявол в обличье пса.
Но монахиню трудно было испугать. Она одной рукой взялась за перила и костыльком, который держала в другой руке, стала угрожать псу, медленно спускаясь по ступенькам. Одновременно она стала читать святую молитву против силы вражьей.
Пёс зарычал, попятился назад. А матушка, закончив молитвословие, наложила на дьявола святой крест. Вражья сила исчезла как дым. Боится нечисть, не выносит святого креста. Как важно, начиная какое-либо дело, помолиться Господу, попросить помощи и осенить себя святым крестом. И на все всегда надо налагать святой крест.
Был в Вознесенском соборе старостой раб Божий Мефодий. Согрешит он в чем-нибудь, матушка его встретит да и обличит:
- Мефодий, зачем ты сделал то-то?
У него от удивления глаза чуть не на лоб вылезают. Стоит он, молчит. А матушка ему и говорит;
- Смотри, Мефодий, не делай того-то, а то неприятности у тебя будут.
Он ее слова мимо ушей пропустит, сделает по-своему. А потом, когда все исполнится по слову монахини, то вспомнит он, что матушка Феврония его уже предупреждала об этом. Плюнет он в сердцах, потом скажет матушке при встрече, то ли в шутку, то ли смиряя. Господь знает;
- Ну ты, мать, прям колдовка. Все по-твоему исполнилось...
Однажды одна раба Божия поехала в гости к знакомому священнику, который жил в своем доме на городской окраине. Доехала она до нужной остановки. Вышла. В руке тяжелая сумка. Стоит, ждет кого-нибудь, чтоб спросить дорогу к батюшкиному дому. Вдруг подходит к ней какой-то мужик. На лицо - страшный. Одет в фуфайку, шапка с опущенными ушами, кирзовые сапоги, в руке - кирзовая сумка. Спрашивает;
- Кого поджидаешь? Не меня ли?
- Хочу узнать у кого-нибудь, как до такой-то улицы дойти.
- А мне как раз туда и нужно. Пойдем, поведу!
Говорит мужик уверенно, с веселой дерзостью. А раба Божия не помолилась, не сказала; «Господи, благослови!» Сказала с какой-то покорной обреченностью;
-Доведи!
И страшный вид мужика её не испугал. Она словно воли своей лишилась.
Идут. Вот уже и дома закончились. Поле началось. А женщина все идет и идет за своим провожатым, словно овечка. Но вдруг она остановилась, почувствовав усталость во всем теле, тяжесть сумки, которая оттягивала руку. Поставила женщина сумку на землю, промолвив;
- Ох, Господи, милостивый Боже, как я устала!
Подняла голову, а мужика нет. Словно испарился. Только тут она словно в себя пришла. Стала оглядываться по сторонам; куда же я забрела? Поле, вдали дома. И провожатый куда-то исчез. Вздохнула, пошла. Идет. Дома начались. Тут ей женщина выходит навстречу. Она к ней;
- Подскажите, как до такой-то улицы добраться. А то меня провожатый от остановки до этих мест довел и бросил.
Женщина удивилась;
- Это же совсем в другой стороне. Идите так... - И все подробно объяснила. Господи, помилуй!
Через несколько дней пришла она к матушке Февронии. Матушка ее сразу спросила;
- Ну как, тебя мужик проводил?
- Какой мужик?
- В фуфайке. Он бы тебя далеко завел.
Засмеялась. А потом рассказала, что это был бес в человеческом обличье, который, по попущению Божию, хотел ее погубить. А потом добавила:
- Идешь куда, помолись сначала Господу, благословись. Да по дороге читай молитву, чтобы ни бесы, ни лихие люди на тебя не нападали.
Брат матушки Февронии купил телевизор. Поставили его в комнате на видное место. Засветился экран. Заиграла музыка. Началось кино. Позвали матушку:
- Иди, посмотри на чудо техники.
Она пришла. Села, опираясь на костыль. Посмотрела немного. А потом говорит сама себе:
- Ты что-нибудь понимаешь?
И сама же отвечает:
- Нет, не понимаю.
- А что сидишь?
Встала со вздохом, пошла в свою келью. А потом на исповеди каялась, что смотрела телевизор.
Встречали Светлое Воскресение Христово. Христос воскресе! Воистину воскресе! Пасхальное Богослужение пролетело незаметно. Под утро все выходили из собора, унося в душе радостный свет Воскресения Христова. Только одна старушка не торопилась домой. Заприметила ее матушка Феврония и спрашивает:
- Ты что домой не идешь?
Она ответила:
- Да меня никто не ждет из наших. Все еще спят по лавкам.
- Нет, сегодня они тебя поджидают. Чай вскипятили. Ступай домой!
И алюминиевой палкой слегка наподдала бабуле.
Та от толчка словно проснулась. Пошла домой. Постучалась в дверь, которая почти сразу же отворилась. На пороге стояла дочка.
- Христос воскресе!
- Воистину воскресе!
- А мы тебя ждем. Уже и чай поспел.
Так и вышло все по слову матушки Февронии.
Закончилось в Вознесенском соборе Богослужение. Матушка Феврония, сопровождаемая Людмилой, шла по храму, чтобы приложиться ко святому кресту. Народу было много. Людмила просила, чтобы люди посторонились. Одна женщина, услышав просьбу, оглянулась. А матушка, посмотрев на нее, сказала:
- Ты Зинаида?
Та растерялась:
- Да, Зинаида.
- Ох, ты больная-больная.
Сказала это матушка и пошла дальше... Зинаида потом подошла к Людмиле, спросила:
- Откуда она про меня знает?
Людмила улыбнулась в ответ и только плечами пожала:
- Не знаю...
Как-то прощалась с монахиней одна раба Божия. Матушка сказала ей:
- Подойдет первый автобус, на него не садись, подожди другой.
- Матушка, я тороплюсь, мне скорей надо.
- Не садись...
Пришла раба Божия на остановку. Ждет. Подошел автобус. Ожидавшие стали входить в распахнутые двери. Хотела она следом пойти, но, вспомнив матушкино: «Не садись!» — осталась на остановке.
Автобус ушел. Прошло какое-то время. Она подумала: «Сейчас бы уже к дому подъезжала».
Но тут подошел другой автобус. Она в него села. Поехали. Вдруг видит: стоит среди дороги тот, первый автобус, на который матушка запретила садиться. Поломался. Она подумала: «Слава Тебе, Господи, что матушку послушалась!»
Вскоре она была дома.
Таковы некоторые случаи прозорливости, молитвенной помощи схимонахини Февронии.
Прошли годы. Почти за год до своей смерти, 8 июля 1984 года, матушка приняла постриг в схиму. Благословил ее митрополит Гедеон.
Узнав, что умерла одна раба Божия, матушка сказала:
- Ну вот, через годик и я упокоюсь.
Болела она последнее время часто. Давление мучило, внутренности болели. А потом поразил прямую кишку рак. Схимонахиня относилась к своей болезни спокойно, с кротостью. Лекарств она почти не принимала. Только в последнее время, когда боль становилась невыносимой, такой, что кричать хотелось, принимала она таблетку успокоительного.
За неделю до смерти к ней каждый день приходили священники из Вознесенского собора, причащали Телом Господа нашего Иисуса Христа, которого она возлюбила всем своим существом.
Предсказала она свою смерть - день и час. Людмиле в день смерти сказала:
- Все, иди домой. Больше мы с тобой не увидимся.
Осталась при ней раба Божия Гликерия, которая впоследствии приняла монашество. Неожиданно матушка Феврония стала просить Гликерию:
- Луша, вызови мне «скорую помощь».
Та удивилась:
- Зачем тебе?
Но матушка настаивала:
- Что тебе, жалко? Вызови.
Пошла Гликерия, дивясь на матушку: то лекарства не пьет, а тут «скорую» просит вызвать. Вызвала. Медсестра поставила матушке укол. Она обмякла сразу, притихла и заснула. Во сне она и предала свою душу Господу. Было это 17 сентября 1985 года.
Осталась здесь какая-то тайна, которую ведает Господь. Схимонахиню Февронию отпели в Вознесенском соборе города Новосибирска и похоронили на Заельцовском кладбище.
Упокой, Господи, схимонахиню Февронию в селениях Праведных. Аминь.
2000 год
По книге Новосибирского писателя Сергея Ивановича Панфилова «Антонинушка».

17 сентября день памяти Новосибирской подвижницы - схимонахини Февронии (16 августа 1914 – 17 сентября 1985).

НЕ ОТ МИРА СЕГО
Схимонахиня Феврония (в миру Анфиса Владимировна) родилась в одном из сёл будущей Новосибирской области 16 августа 1914 года. Уже третью неделю шла первая мировая война.
Родители новорожденной Владимир и Ольга были людьми, верующими во Христа, православными. Нарекли они свое чадо Анфисой и по прошествии некоторого времени окрестили её в православном храме.
Не знаю, сразу она родилась убогой или уронили её маленькой, но вырос у Анфисы с правой стороны горбик, который впрочем не портил ее, а воспринимался как некоторая сутулость.
Возможно, что вследствие травмы стала она приволакивать немного правую ногу. Роста Анфиса была небольшого, лицом светлая, симпатичная, смелая, веселая, работящая. Никогда не давала себя в обиду.
С детства пришлось ей хлебнуть горя-горького. Когда началась гражданская братоубийственная война, то её отец Владимир ушел в одну из армий, сражавшихся друг с другом. У белых он был или у красных - неведомо. Но в одном из боев нашла его горячая пуля и упал он на родную землю, орошая ее густой кровью. Погиб кормилец.
Осталась Анфиса сиротой-безотцовщиной. Помыкалась она вместе с матерью по чужим людям. А потом нашли они приют у родного брата Ольги. Но невзлюбила Ольгу сноха. При любом случае помыкала ею, как чужой. Едой обделяла. Держала в черном теле, впроголодь. Пришлось поголодать и Анфисе.
Но похоже, что милосердный Господь смилостивился, видя безрадостную жизнь Ольги и Анфисы.
Приглянулась Ольга местному жителю Никите. Как-то в разговоре спросил он у нее:
- А пошла бы ты, Олюшка, за меня замуж?
Она посмотрела на Никиту серьезно и ответила:
- Бери. Пойду.
Поженились они. Стали жить под одним кровом. Анфисе тоже нашлось местечко. Прошли годы.
Анфиса подросла. Матушка, глядя на нее, говорила:
- Совсем невеста.
А потом думала про себя: «Надо её замуж поскорей отдать. А то мало ли что - воспользуется кто-нибудь ее убогостью и надсмеется, надругается над моей девонькой». Надо сказать, что Анфиса никогда не тяготилась своим убожеством, не считала себя ущербной. И глядя на её симпатичное личико, видя веселый, добрый нрав, не один парень вздыхал украдкой, мечтая видеть её хозяйкой своего дома.
Я не знаю о духовной жизни, которую вела в ту пору Анфиса. Совершала ли она молитвенное правило? Был ли в той местности, где она жила, храм Божий? Исповедовалась ли, причащалась? Писать она не умела. Читать научилась потом. Но знала она, выучила на слух духовные песнопения, которые любила петь. Возможно, что жила у нее в ту пору в душе любовь Господня и считала она себя невестой Христовой, Однажды забегает в горницу, в которой сидела Анфиса, её матушка и говорит;
- Приоденься, Анфисушка! Тебя сватать идут.
И побежала к дверям - встречать гостей.
Но эта неожиданная весточка не принесла радости Анфисе. Она не собиралась замуж, даже и не помышляла о семейной жизни. Перекрестившись на святую икону Спасителя, она сказала:
- Господи, Ты видишь, Ты знаешь, что не хочу я жить в замужестве. Оборони, защити меня, грешную, от сватовства.
Потом потихоньку растворила окошко, выбралась на улицу, перелезла через плетень и огородами, полями побежала в лес.
Хорошо бродить среди березняка. Свежий ветер шуршит листвой берез. Стоят они - нежные, белолицые, словно невесты Христовы. Полянка усыпана цветами. Светит ласковое солнышко. Птахи Божии поют. Природа благоухает. И чувствует Анфиса душой, что каждая былинка, каждая травинка, каждая тварь, живущая под солнцем, хвалит Господа. И, глядя на красоту Божьего мира, вырываются из Анфисиного сердца слова молитвы Святому Духу;
- Царю Небесный, Утешителю...
Так она и бродила по лесу до вечера. А когда солнышко укатывалось за горизонт и ночная прохлада падала на траву росой, то шла Анфиса к своей избе. Ольга встречала её ворчливо:
- Вернулась, гулена. Позоришь ты нас с отцом. Перед людьми стыдно. Её сватать пришла, а невеста в окно убежала. Ох ты, горе мое луковое!
Но Анфиса ласково обнимала матушку и говорила ей вразумляюще:
- Мама, не трудись, не старайся. Замуж я все равно не выйду!
Так и сбылось по её слову. Приходили сватать Анфису, да выходило так, что возвращались сваты к себе домой ни с чем. Анфиса же оставалась жить как жила - свободной от семейных уз.
А потом пришел 1941 год. Началась Отечественная война с фашистской Германией, и стало не до женихов. Пошла работать Анфиса на железнодорожную станцию. Взяли её в охрану — сторожить железнодорожный мост. Слыша стук вагонных колес, выходила она на улицу. Стояла, провожая взглядом эшелон, в теплушках которого находились веселые молодые парни в военной форме. Проносились мимо платформы с пушками, танками... Обратно же - с запада на восток - шли санитарные поезда. Много людей, видя смерть и разрушения, обратились душой к Богу, научились молиться.
Однажды, стоя на морозном ветру, Анфиса сильно простудилась и слегла с высокой температурой. Прометалась она несколько дней в горячечном бреду. А когда пришла в себя, то почувствовала, что неладно с правой ногой, которую она и так приволакивала. Она у нее почти совсем отнялась. Врачебная комиссия признала Анфису нетрудоспособной. Определили ей группу инвалидности и назначили пенсию.
Закончилась война. Началась мирная жизнь. Муж Ольги, Никита, к тому времени скончался. В сельской местности в послевоенные годы жилось непросто, поэтому вдовица решила перебраться в город. Она, распродав что возможно, собрала какие-никакие деньги и уехала с детьми в Новосибирск (Новониколаевск).

Здесь она присмотрела домик, стоявший неподалеку от Вознесенского собора. Денег хватило на покупку, и вскоре семейство справляло новоселье.
Утром Анфиса услышала церковный благовест - это звонили колокола Вознесенского собора. Небесная мелодия, проникая в сердце, будила душу, звала ее к Вечности, к Богу: «Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу». И, внимая зову Господа, Анфиса стала приходить на Богослужения в Вознесенский собор. В душе у нее разгорался огонек веры, любви ко Христу.

В те годы Новосибирскую епархию возглавлял Владыка Варфоломей (Городцев) - добрый пастырь. Он всегда говорил проповеди, рассказывая о праздниках Господних, объяснял подробно смысл церковных Богослужений. Любил, чтобы священники не стриглись, не укорачивали бороды и всегда ходили бы в облачении.
Анфиса, приходя в собор, останавливалась в притворе. Стояла, слушая церковное Богослужение, проповеди владыки Варфоломея, пастырей Божиих, все слагая в своем сердце. Запоминала, когда нужно перекреститься, когда отдать земной поклон. как приложиться ко святому кресту. Господь помогал рабе Божией, давая ей разумение. Она, никогда не учившаяся в школе, не умевшая писать и толком читать, напитывалась мудростью, идущей свыше — от Отца светов. Поначалу принимали ее за нищенку. Стоит убогая, одета неважно. Как такой не подать милостыньку... Доставала раба Божия из кошелька монетку и, подавая Анфисе, говорила:
- Прими, матушка! Помолись о моей душе грешной!
Постепенно освоилась Анфиса в храме Божьем. Узнала порядок Богослужений. Полюбила святые иконы. А когда пришло время, то принесла покаяние за свою прошлую, греховную, жизнь и приняла Святое Причастие - Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Вошел в нее в Святых Дарах Господь, и возлюбила она Христа всем сердцем, всем разумением своим.
Работала тогда в Вознесенском соборе монахиня Феодосия. Бьла она терпеливая, смиренная душой, старалась не раздражаться. Принимала она записки о здравии и упокоении рабов Божиих, принимала пожертвования, продавала свечи, святые иконы. Мало было в 40-50-е годы молитвословов. Библий, Евангелий. Богоборческое государство препятствовало распространению Слова Божьего. Святые иконы делались кустарным способом — на фотографию святого образа делали рамку из проволоки или из жести или наклеивали на картон. Но и таких иконок в церковной лавке было немного. Молитвы переписывались от руки.
Подходили люди к Феодосии, спрашивали:
- Матушка, помоги записку об упокоении написать... Матушка, объясни... Матушка, подскажи...
Она все всем подробно объясняла. А когда человек благодарил за помощь, то монахиня отвечала:
- Во славу Божию!
Анфиса один раз поговорила с Феодосией, другой раз. Господь устроил так, что они подружились, и Феодосия стала как бы наставницей Анфисы.
Прошли годы. Анфиса возмужала, вошла в возраст. Набралась она духовной премудрости. Её боголюбивое сердце склонялось к тому, чтобы, отрешившись от мирской суеты, служить только Господу. Поэтому, когда ей предложили;
- Принимай, Анфиса, иночество! - то она с радостью согласилась.
В иночестве ее имя было Ангелина. Потом она приняла монашеский постриг с именем Анимаиса.
За год до своей смерти постриглась в схиму с именем Феврония. Так я и стану называть её в дальнейшем — матушка Феврония.
Она всем сердцем восприняла монашеское делание — пост, молитву, удаление от мира. Знала только храм Божий да келейку в своем доме. Ночами она почти не спала. Подремав часика два, вставала на молитву. Уподобляясь деве премудрой, ждала Жениха в полунощи, держа свой светильник всегда горящим. Потом, давая наставления, говорила;
- Ночью помолись обязательно. Встань после двенадцати, положи сто поклончиков. Господь примет твою молитву.
Строго соблюдала посты. Имела благословение на частое причастие Святых и Животворящих Тайн Христовых. Старалась причащаться по воскресеньям. По мере духовного возрастания она усугубляла свой пост. Например, приближался Великий. Она просила благословения у правящего Архиерея:
- Владыка, благослови на духовную пищу.
Он благословлял. А это значило, что матушка Феврония первую, четвертую и Страстную седьмицы ничего не ела и почти не пила. Только еженедельно подкрепляла свои силы причащением Святых и Животворящих Тайн Христовых.
Видя такой подвиг, чистое сердце. Господь призрел на рабу Свою, подав ей дар прозорливости.
В те годы местные власти решили построить рядом с Вознесенским собором цирк, в котором бы стали выступать шуты и скоморохи. Не знаю, ведал ли советский чиновник, выбравший место построения цирка рядом с храмом, что в первые века христианства людей, исповедовавших веру во Христа, часто мучили и убивали на арене цирков на потеху черни. Тому свидетель — сохранившийся до наших дней римский Колизей, арена которого обагрялась святой кровью мучеников за Христа. «Христиан — ко львам!» — так боролись с верой во Христа. Теперь же старались уничижить святой храм кощунственным соседством.
Дом, в котором проживала матушка Феврония, подлежал сносу. Надо сказать, что в этом же доме жил ее сводный брат с семейством. Поэтому переселенцы получили ордер на трехкомнатную квартиру в доме, который стоял неподалеку от центрально
  [цитировать]

 
  Не нашли на странице? Поищите по сайту.
  

 
Самое новое


02.10 2024
Расписание выставки Покровская Осень 10 – 16 октября 2024 г....
23.09 2024
23 сентября в Новосибирске состоится церковно-краеведческая конференция «Краеведение и...
08.08 2023
Православная гимназия при Никольском кафедральном соборе Искитимской епархии продолжает...
13.07 2023
Детский церковный хор Вознесенского собора объявляет набор детей...
Помоги музею
Искитимская епархия просит оказать содействие в сборе экспонатов и сведений для создания...


 


  Нравится Друзья

Популярное:

Подписаться на рассылку новостей






    Архив новостей:

Октябрь 2024 (3)
Сентябрь 2024 (6)
Август 2024 (10)
Июль 2024 (8)
Июнь 2024 (25)
Май 2024 (32)

«    Октябрь 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
28293031