Как лепят гениев. Фильм-дуэт в серых нью-йоркских тонах |
||||
![]() Обычно, говоря о творческой судьбе того или иного литератора, мы совершенно забываем о тех незаметных героях литературного процесса, благодаря которым писатель становится писателем – об издателях, во многом благодаря интуиции, вкусу и настойчивости которых плоды писательской фантазии доходят до читателя. Распознать в литературном потоке жемчужное зерно и превратить его в книжку на прилавке – труднейшая, кропотливейшая и неблагодарная работа. Картина Грандаджа – это фильм-дуэт, история дружбы, сотрудничества и сотворчества Томаса Вульфа с издателем и литературным редактором Максвеллом Перкинсом, ставшим первооткрывателем таких звёзд американской литературы, как Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Эрнест Хэмингуэй, Джеймс Джойс, Джон Маркуэнд и Эрскайн Колдуэлл.
Многие пеняют Грандаджу за выбор на главные роли двух блистательных британцев – с точки зрения многих американских кинокритиков, американских литераторов должны играть американцы, но на мой взгляд, Колин Фёрт – Перкинс и Джуд Лоу – Вульф более чем органичны и естественны в роли властителей дум Америки 30-х. Проблема режиссёра не в кастинге и не в выборе актёров, а в том, что он абстрагируется от исторического времени, – рассказанная им история могла происходить в любое время и в любой стране, эпоха американской депрессии, сама по себе порождающая изобилие трагических сюжетов и социальных драм, обозначена лишь условно и практически остаётся за кадром.
Творческий дуэт Перкинса и Вульфа начался с совместной работы над дебютным романом последнего «Взгляни на дом свой, ангел», – поначалу то, что позже стало толстенной книгой, представляло собой кучу коробок с рукописями, – десятки тысяч страниц, исписанных убористым и неразборчивым почерком Вульфа, – глядя на то, как Перкинс терпеливо и настойчиво превращает этот центнер бумаг в роман, сражаясь с капризами молодого писателя, его амбициями, полным отсутствием самодисциплины, некритическим подходом к собственному труду, его вредными привычками и бурной личной жизнью, начинаешь понимать, кого, собственно, имел в виду режиссёр, называя свой фильм «Гений».
Genyi2
Эпизодически появляющиеся на экране Фицджеральд и Хэмингуэй воздают должное издателю, открывшего миру их талант, и для режиссёра это во многом восстановление справедливости, ознакомление зрителя со скрытой, не видимой глазу стороной творческого процесса. Труд редактора сродни труду скульптора в трактовке Микеланджело, – берём мрамор и отсекаем всё лишнее.
Даже не заглядывая в биографию режиссёра Майкла Грандаджа, можно совершенно стопроцентно утверждать, что мы имеем дело с театральным режиссёром. «Гений» можно было бы смело назвать фильмом-спектаклем, если бы не несколько депрессивно-серых перспектив узких нью-йоркских улиц, залитых свинцовым дождём. Действие происходит в основном в замкнутых пространствах – помещении издательства и дома у Перкинса, и диалог выступает главной и практически единственной формой повествования, – отсюда избыточный, но довольно плоскостной драматизм, архаическая театральность, утомительные читки длинных фрагментов романов Вульфа.
Грандадж выстраивает драматургию на контрасте – взрывной, эмоциональный, безалаберный, несобранный, импульсивный Вульф и основательный, педантичный Перкинс в неизменной шляпе, которую, кажется, он не снимает даже отходя ко сну, – даже в этом проявляется постоянство натуры. Мучительные, окрашенные безграничной ревностью, истеричные отношения Вульфа с Алиной Бернстайн (преображённая почти до неузнаваемости Николь Кидман) и надёжное, незыблемое семейное гнездо супругов Перкинс, украшенное пятью дочерьми. Такая бинарность упрощает эмоциональное восприятие, добавляет театральности и раскрывает характеры, но никак не помогает создать портрет эпохи, – вне социального контекста повествование превращается исключительно в изобилующий штампами диалог двух одарённых натур.
Свой второй и самый удачный роман «О времени и о реке» Томас Вулф посвятил редактору и другу. «Эта книга посвящается Максвеллу Эвартсу Перкинсу – смелому и честному человеку, который оставался с автором в самые горькие и безнадёжные времена. Автор надеется, что эта книга окажется достойной его». Режиссёр Грандадж ставил перед собой задачу постичь природу литературного творчества, и это ему удалось. Увы, история, не вписанная в социально-исторический контекст, остаётся лишь включённым психологическим наблюдением за персонажами, не превращаясь в документ эпохи.
Дарья МИТИНА
Образование и Православие / "Литературная Россия" №26. 22 июля 2016 |
||||
|
||||
|
Всего голосов: 0 | |||
Версия для печати | Просмотров: 1041 |