Как петь на службе с теми, кто не поет

О создании и управлении народным хором, связанных с этим трудностях и радостях корреспондент портала Православие.Ru беседует с регентом храма святого Марона Пустынника в Старых Панех Дмитрием Ключевым.

– Дмитрий, какие чувства вызывает народный хор?

– В начале главное – сдержать раздражение, потому что они ничего не могут, а надо внушить, что могут, если заниматься с неподготовленными. У меня достаточно такого опыта. Сначала мы пели в очень низкой тональности в унисон, потому что боялись. Прихожане часто стремятся запеть, некоторые идут вместе с хором по тексту службы: мелодии знают с голоса, потому что часто ходят в храм. Я взял самые простые ектеньи, самые распространенные антифоны первого гласа.

– Люди всегда подпевают хору, а тут – испугались?

– Именно поэтому мы пели в унисон и очень низко, по-другому не могли. В храме все насторожились. Потом мне удалось выделить высокие голоса. Вместе поют – постепенно становится лучше. Потом дал простые дыхательные упражнения. Кто делает – становится лучше. А сейчас воцерковленные люди, которые пришли в начале и постоянно ходят на службы, знают чинопоследование, выучили мотивы (многие с голоса) и осмелели: стало неинтересно приходить на репетиции с новичками.

А приходят бабушки, которые толком ничего не знают и всю жизнь работали в партийных организациях, но решили пробиваться к Православной Церкви и начинают с нуля. Их не все выдерживают. Тренироваться в любви трудно, многие не готовы потерпеть ради людей, которые вновь пришли, чтобы они почувствовали соединение с теми, кто уже поет.

Тренироваться в любви трудно. Но это наши люди, с ними важно работать, и надо потерпеть

Приходят люди среднего возраста, пожилые и совсем старенькие, с палочками. Хотя и молодые приходят. Это – наши люди, с ними важно работать, и надо потерпеть.

С другой стороны, народный хор потом вдохновляется, начинает верить в свои силы (моя задача – внушить уверенность), многие начинают заниматься вокалом и летом принимают участие в богослужениях тех храмов, которые находятся рядом с дачами, потому что знают службу.

Мы изучаем только Литургию. Однажды пели и нетвердо знаем литию. К молебнам пытались дерзнуть, но переполнены объемом литургических песнопений. Хорошо, что успеваем тропари и задостойник выучить, потому что, кроме изучения, может стоять задача повышения качества пения. Но не всегда это возможно, если люди, которые пели, не приходят.

– Неужели в хоре нужен вокал?

– В православной культуре есть свои предпочтения, речь должна звучать красиво, голос в храме должен звучать красиво, но сейчас не у всех получается. Формирует звук речевой аппарат, и надо стремиться к естественности, потому что каждый человек может особенно произносить звуки, а, бывает, нравится другой и начинаешь подражать, себя при этом умаляя.

Я много над этим думал. Преподаешь вокал, человек стопорится, но постепенно выход находится, и могу сказать о народном хоре: будет продолжение, потому что надо сеять и на камне. Поэтому я этим занимаюсь, хотя сомневался, нужно ли преподавать вокал, терзался и постоянно думал: «Кому всё это надо?»

Господь меня поддержал в бывшем Синодальном училище (ныне – Рахманиновский зал консерватории, а стены помнят звучание синодальных хоров), куда я попал на камерную оперу японского композитора в европейской традиции, на японский сюжет и на японском языке. Инструменты – рояль, виолончель и классическая флейта.

Люди после занятий вокалом уходят совершенно в другом состоянии и начинают думать, что им открылось что-то такое, чего они даже не могли представить

И когда разные уровни вокалистов-солистов в конце все вместе запели, в здании училища возникли удивительные вибрации, которые чувствовались всем телом, воспринимались всем существом. Это необыкновенное ощущение, и люди после занятий вокалом уходят совершенно в другом состоянии и начинают думать, что им открылось что-то такое, чего они даже не могли представить.

Обычно после первой службы происходит следующее: «Скажи, мы плохо пели?! Мы так плохо пели, скажи?» – «Вы меня видите?» – «Видим». – «Слушайте внимательно, если видите и слышите. Я специалист с высшим музыкальным образованием, окончил Московскую консерваторию и, как специалист с высшим образованием, говорю, что меня ваше пение не раздражает. Вопросы еще будут?» – «Но мы плохо пели!» – «Я всё сказал. Надо продолжать репетировать».

– Кого может раздражать народный хор?

– Многих может раздражать из-за разных понятий о том, как надо петь, и батюшки могут быть с разным опытом. Каждый способен воспринимать в свою меру, а профессионалов высшего уровня очень мало. Обычно это раздражает людей среднего или ниже среднего уровня музыкального образования, они с трудом понимают и пытаются требовать от других, как именно надо петь в храме. А ведь пение в храме (я много на эти темы думал) должно быть, самое главное, искренним. Теплая молитва ко Господу. А Господь милостив, это мы люди немилостивые.

Все хотят петь. Сейчас много различных курсов, но таких не возьмут. На курсы любят брать музыкально подготовленных, которые будут в полной мере воспринимать сольфеджио. Это брошенный контингент, а бросать наших людей не надо.

– Когда появился народный хор, прихожан стало больше или меньше?

– Прихожан в храме всегда было много. Проблема и задача хора – не привлечь больше народа, но больше просветить тот народ, который приходит. Настоятель поставил задачу – всем народом петь службу, проработать основы богослужения. Когда костяк поет, люди приходят в храм и могут присоединиться – такая идея.

– Прихожане, которые сами не поют, не подходили с возмущениями?

– Наоборот, подходят с благодарностью, особенно те, кто работает в храме и не имел раньше возможности спеть всю службу, – теперь никто не останавливает. Люди хотят петь, говорят: ностальгия потомков Адама по ангельскому пению в раю.

– Вернемся к синодальным хорам. Как ты их оцениваешь?

– Можно послушать, есть записи среднего качества – хоров синодальной традиции, и Федор Шаляпин, и Павел Чесноков с хорами. Есть записи из храма Христа Спасителя до взрыва в 1931 году – это синодальная традиция. Записи великого архидиакона Розова.

Синодальная традиция может нравиться или не нравиться, но это – условность большого собора. В разных храмах приемы могут различаться, зависит от акустики. У нас редкий регент владеет акустикой, а этому должны обучать. Но этому не обучают. Акустике не обучают нигде, и специалистов по акустике почти нет.

Надо уметь слышать акустику храма. В каждой акустике свои приемы

Надо уметь слышать акустику. В каждой акустике свои приемы, регент досконально знает акустику храма, какие в разных местах применять акустические приемы. Если гулкая акустика, надо подсказать певчим и петь в более сухой манере.

Бывает, наоборот, глухая акустика, где требуется протягивать, но нельзя перегущать тембральное заполнение гласной, иначе скрадывается произнесение согласной, как будто человек плохо произносит, – согласные надо вызванчивать.

Характер звучания должен быть своего рода щипковый, если сравнивать с музыкальным инструментом, или как колокол, который звучит, потом затухает. Так же и слог. Это «читок», прием «читка». «Читок» – это определенный штрих, чего многие не знают.

Вообще что такое правильно? Славить Бога можно любыми голосами. Где же в Евангелии написано, каким голосом надо петь?

– Как бороться с неправильным пением в храме?

– Синодалы, в частности Александр Никольский, который курировал все церковные хоры Москвы, поддерживали специфические особенности пения в каждом храме, где они были, потому что даже интересно, когда в разных храмах по-разному поют, а не то, что так правильно, а так неправильно. Странное суждение. Вообще что такое правильно? Славить Бога можно любыми голосами. Где же в Евангелии написано, каким голосом надо петь?

Идея народного хора родилась давно, но воплотилась постепенно, потому что не каждый регент может выдержать, когда поют вразнобой. У меня получалось, потому что я могу терпеть и знаю, как бывает вначале. У меня большой опыт работы именно с теми, кто не поет, и я умею находить выход руководства такими начинающими, я не боюсь их. А многие не знают, что делать, когда поют нестройно. Просто надо потерпеть. Я не обращаю внимания на то, что не получается, приветливо общаюсь, хвалю, потому что их всегда ругали. Просто их боятся, а я не боюсь. И в какой-то момент я понял, что может получиться.