Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума” - поют в эти святочные дни в Церкви. О каком разуме идет речь? Мы привыкли видеть, как вера и разум разделяются, иногда даже противопоставляются. Было бы понятно, если бы Церковь пела о том, что миру воссиял свет веры. Но разума?

Дело в том, что в наше время “разум” понимается не так как в библейские времена, и не так, как во всех традиционных культурах.

  Для абсолютного большинства человеческих цивилизаций - для древних индийцев, китайцев, римлян, греков и всех остальных - мир был осмыслен, в нем было предназначение и цель, закон и порядок, гармония и иерархия. Человек был призван увидеть этот порядок, прочесть в нем свое предназначение и жить сообразно этому. Именно в этом и состоял разум - в осознании реальности и в способности найти свое место в ней, исполнить свою партию в грандиозной симфонии бытия. Разум позволял находить правильный путь, отличать добро от зла, быть тем, кого Конфуций называл “благородным мужем”, человеком, занимающим свое место и достойно исполняющим свои обязанности.

Библейское понятие “мудрости” следует этой общечеловеческой интуиции, но подчеркивает, что источник нравственного порядка в мироздании - Бог. Поэтому “Начало мудрости - страх Господень, и познание Святаго - разум; (Прит.9:10)”. Замысел, реальность которого угадывали все народы, имеет Автора, и этот замысел простирается на каждую человеческую жизнь. Как говорит псалмопевец, “Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было. (Пс.138:15,16)”.

Поэтому в рождении Младенца нам воссиявает именно свет разума - в нем мы обретаем мудрость и видим, для чего мы созданы. Почему такое понимание разума в наши дни кажется необычным? Мы живем в мире, глубоко отравленном атеизмом; а это мировоззрение, согласно которому, по словам Ричарда Докинза, “во вселенной нет ни добра, ни зла, ни цели, ни замысла, ничего, кроме слепого и безжалостного безразличия”. В рамках этого мировоззрения человек просто не может быть мудрым в традиционном смысле слова - он не может жить сообразно нравственному порядку мироздания, потому что такого порядка просто не существует. Он не может соответствовать замыслу о нем, потому, что о нем нет никакого замысла. Он не может различать добро и зло, потому что никакого объективного добра и зла нет. Разум не может определить, каков смысл и цель жизни - потому что никакой объективной цели и смысла у нее нет. Да и сам разум - не больше чем совокупность электрохимических процессов в коре головного мозга. Сейчас твердых атеистов немного; тех, кто продумывает свое атеистическое мировоззрение сколько-нибудь серьезно - еще меньше. Но слово “разум” употребляется именно исходя из атеистической картины бесцельного и бессмысленного мира. Но какова вообще может быть роль разума в таком мире? Дэвид Юм, неверующий философ эпохи Просвещения, выразил ее достаточно откровенно: “Разум является и должен быть рабом страстей, и никогда не должен притворяться, что может не только подчиняться и служить им”. Разум носит чисто инструментальный характер - он предназначен для того, чтобы отыскивать пути к осуществлению наших желаний. Разумны ли сами эти желания? Справедливы ли? Добры ли? В мироздании без Бога, без цели, без замысла сами эти вопросы лишены смысла.

Если для традиционного мышления (и не только христианского) наши желания должны были приводиться в послушание разуму, то в современном восприятии разум есть слуга желаний. “Умным” называют человека, способного использовать свои способности для достижения своих целей - чаще всего богатства и власти. Разумны ли сами эти цели? Многие просто не поймут вопроса.

И вот в Рождестве Христовом миру - и тогдашнему миру, и миру нынешнему

- воссиявает свет разума. Того разума, который дает нам понимать нашу цель, наше предназначение и наше подлинное счастье.

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.