Мало кто из любителей оперы в советское время, перебирая лучших исполнителей партии Сусанина и восхищаясь певческим даром потрясающего баса Максима Михайлова, мог предположить, что говорит о человеке, который начинал петь в церковном хоре, а потом служил Церкви в священном сане.
  Максима Дормидонтовича Михайлова, протодиакона Русской Православной Церкви и солиста Большого театра, ежегодно особым образом вспоминают в Чувашии. Происходит это в дни Международного оперного фестиваля, который носит его имя. Знаменитый певец – уроженец деревни Кольцовка Ядринского уезда (ныне Вурнарский район).

Известно высказывание Федора Шаляпина: «Настоящий бас сейчас есть только в Москве – Максим Дормидонтович Михайлов...» И другое: «Большой театр не обеднел... Какой голос у Михайлова. Даже завидую ему». С Шаляпиным их роднит многое – даже биографии у них похожи. Максим Михайлов, как и Федор Шаляпин, был младшим ребенком в бедной крестьянской семье.

Отец понимал: впереди – только нищета, и решил выучить сына, чтобы потом отдать его «в люди». Два года мальчик учился в своей деревне, а потом пришлось ходить пешком в Кошлауши, в земскую школу. Здесь Максим стал петь в хоре. Кроме хорошего сопрано, мальчик обладал еще и превосходным слухом, и вскоре он стал солистом и запевалой.

Жизнь кардинально переменилась после того, как в школу приехал учитель Константин Николаевич Поливанов, брат сельского священника. Большой любитель музыки, он разглядел у мальчика незаурядный талант и забрал Максима к себе в село Бетьки за Казанью. Этому человеку Максим Михайлов во многом обязан своей биографией, именно Константин Николаевич привил ему настоящую любовь к пению, прочертив ему будущее. Учитель, как мог, развивал певческий дар ученика, обучал его игре на скрипке.

К окончанию последнего класса Максим уже пел басом. Ему было семнадцать лет, когда он, как и Шаляпин в свое время, отправился в Казань на работу. Счастье не улыбалось ему: после двухнедельных поисков молодой человек сумел устроиться только грузчиком на пристани. Но ему очень хотелось петь, ведь собственно для того, чтобы учиться пению, он и приехал в Казань. «Две недели, – рассказывает Михайлов, – я ходил по Казани в поисках работы, разговаривал с разными людьми. Мне посоветовали пойти к Мореву».

Иван Семенович Морев был регентом лучшего в Казани церковного хора – в нем пели студенты ветеринарного института, учащиеся художественного училища, служащие; число певчих временами достигало 45 человек. Регент принял Максима Михайлова с большим интересом. «Морев выслушал меня и хотел взять к себе в хор, – вспоминал певец. – Затруднение оказалось в том, что он не мог предоставить мне общежитие. Он направил меня в хор Спасского монастыря, имевшего для своих певчих общежитие. Я был принят в монастырский хор, получил койку в общежитии, постный стол и 10 рублей жалования в месяц. Работа в монастырском хоре была трудная: в 4 часа утра была заутреня, в 9 часов – поздняя обедня, в 5 часов вечера – вечерня. Три раза в день я должен был петь и читать».

Дальнейшему развитию помог исполнявший в то время обязанности настоятеля монастыря игумен Иоасаф (Удалов), ныне прославленный в лике новомучеников Церкви Русской. «На втором году службы игумен Иоасаф, – рассказывает Михайлов, – решил показать меня профессору пения, так как считал, что мне нужно обучаться петь по-настоящему. Так как я по природе был очень застенчив и сам похлопотать за себя не умел, то игумен поговорил с моими товарищами, чтобы они меня отвели к профессору. Им это удалось, и они привели меня к профессору Казанского музыкального училища, певцу, тенору Ошустовичу. Ошустович сперва отнесся ко мне довольно недоверчиво, так как его, очевидно, не очень удовлетворяла моя скромная внешность. Я это почувствовал, но желание не подвести товарищей, приведших меня к профессору, подбодрило меня. Я как следует нажал на свой голос и стал с большим темпераментом петь гаммы. После первых же звуков профессор сказал: "Стань подальше, а то ты меня оглушаешь". Я поступил в музыкальное училище, совмещая со службой в монастырском хоре работу на пастырских курсах, где по настоянию игумена Иоасафа я учился на правах вольнослушателя».

В это самое время юноша впервые услышал великого Федора Шаляпина в партии Ивана Сусанина. Впечатление было потрясающим и осталось в памяти на всю жизнь. Спустя много лет Максим Дормидонтович Михайлов будет петь эту партию на сцене Большого театра, и его назовут непревзойденным исполнителем Сусанина.

Его певческая карьера началась уже в училище. Максиму Михайлову было двадцать лет, когда о нем написали в одной из казанских газет. Автора той статьи певец восхитил на ученическом концерте. Выступление состояло всего из трех произведений: Михайлов спел арии из оратории Генделя и Варяжского гостя из оперы «Садко», песню «Соловьем залетным». Но успех, видимо, был столь явным, что статья вышла под названием «Многообещающий бас Михайлов».

После окончания пастырских курсов Максим Дормидонтович приступил к церковному служению. Его голос славил Бога в храмах Уфы, Омска, Казани, а с 1924 года местом служения стал столичный храм святителя Василия Кесарийского.

Москва вполне заслуженно отнесла провинциала Михайлова к числу лучших протодиаконов. По силе голоса его ставили третьим – после знаменитых М. Лебедева и М. Холмогорова.

В то время хором в храме Василия Кесарийского управлял знаменитый церковный композитор Павел Чесноков. На богослужениях всегда было много прихожан, причем преимущественно мужчин. Люди до отказа набивались в храм, заполняли паперть и все окрестные тротуары. Более всего прихожане любили в его исполнении ектении в гармонизации Павла Чеснокова, молитвословия «Разбойника благоразумного» и «Ныне отпущаеши».

В 1925 году пышно отмечались две даты в жизни Чеснокова: тридцатилетие с начала преподавания в Синодальном училище и пятилетие его профессорства в Московской консерватории. Протоиерей Николай Воробьев, подробно описывая юбилейные торжества, вспоминает протодиакона Михайлова: «Служило несколько архиереев, пел сборный хор московских церквей в 150 человек. В маленьком, от руки написанном объявлении так и было сказано: будет служить сонм московского духовенства при московских протодиаконах, петь сборный хор московских церквей. К началу обедни стало так тесно, что трудно было поднять руку, чтобы перекреститься. Встречи архиереев я не видел за толпой, только слышал рокотание голоса Михайлова, тихо читавшего молитвы, положенные при облачении архиереев. Вспомнились строки Лескова, как елецкие купцы, пробуя протодиаконов, говорили, что у них в Ельце любят, чтобы издали ворчание доносилось. При низах Михайлова получалось не ворчание, а рокот далекого органа на глубочайших низах».

Годы, когда Православная Церковь попала под самые страшные репрессии и разгром, не прошли даром для протодиакона Михайлова. В 1929 году он стал певцом на радиостудии. Георгий Абрамов, бывший в то время солистом радио, вспоминал: «...Работая над "Каменным гостем", как-то раз, поднимаясь по лестнице в Радиотеатр, я был крайне удивлен, услышав мощное звучание нашего репродуктора, который никогда не запускался сильно. А когда я поднялся в наш зрительный зал, то был удивлен еще больше. Оказалось, что репродукторы были все выключены, а на сцене стоял среднего роста мужчина с небольшой бородкой, на нем была черная бархатная толстовка и брюки, заправленные в сапоги. Он пел, если не ошибаюсь, «Варяжского гостя». Его могучий красивый бас раскатывался по залу, покоряя всех присутствующих. Это был Максим Дормидонтович Михайлов, чей выдающийся бас сегодня знают все. Первая роль, которую он исполнил у нас – партия Монаха в опере «Каменный гость». Небольшая, но очень красивая и мягкая по вокальной линии партия как нельзя больше подходила к голосу и облику певца. Какой это был Монах! Шедевр! Все центральные газеты Москвы дали восторженные оценки этой постановке. Она имела тогда большое значение, поскольку нигде не шла, а на Радио прозвучала в полную силу...» (Георгий Абрамов «Из записок солиста радио»).

Через три года Максима Михайлова пригласили в труппу Большого театра. На Рождество 1933 года он с большим успехом дебютировал на главной сцене страны в партии Варяжского гостя в опере «Садко». Потом были Мельник в «Русалке» Даргомыжского, Пимен в «Борисе Годунове», Кончак в «Князе Игоре»…

Творческой вершиной для Максима Михайлова стал Иван Сусанин. «Мне легко, свободно в этой партии, – говорил певец. – Каждая фраза меня трогает, и я не могу без волнения слушать прекрасную задушевную музыку Глинки... Может быть, роль так близка мне потому, что я сам сын крестьянина и вырос в деревне...»

Подсчитано, что в этой роли Максим Михайлов выступал более 300 раз. Ему выпала честь стать первым исполнителем этой партии на советской сцене, он пел Сусанина и в исторический победный день 9 мая 1945 года, воспевая силу русского духа, победившего в самой страшной из войн.

Церковное служение наложило свой отпечаток на его оперное творчество. Особой духовностью он наполнял каждую партию. Не меньше Сусанина был близок артисту летописец Пимен из «Бориса Годунова». «Эпически величавый летописец Пимен в грандиозной музыкальной драме Мусоргского – это одно из воплощений народной мудрости. Его мерная, плавная музыкальная речь певуча и широка, как и вся музыка оперы. Пимен – не дряхлый, согбенный годами старик. Он бодр духом, и ум его полон мыслью о величии своего народа», – говорил певец.

Карьера Максима Дормидонтовича Михайлова в опере была блестящей. Его талант был отмечен званиями народного артиста СССР, лауреата Государственной премии СССР, орденами и медалями. Сохранившиеся кинопленки, запечатлевшие его исполнение, демонстрируют не только удивительный голос Максима Михайлова – сокровенной молитвой отмечены самые важные, кульминационные арии, и православный верующий всегда почувствует это.

Умер великий певец в 1971 году. Из некоторых церковных источников известно, что перед смертью он принял монашеский постриг. Могила его находится на Новодевичьем кладбище. А на его родине, в Чувашии, ежегодный Михайловский фестиваль собирает не только выдающихся певцов – в зале всегда бывают православные верующие и церковнослужители, почитающие память своего земляка, послужившего Богу и людям.

P.S.: Как рассказал протоиерей Владимир Вигилянский, приснопоминаемый Патриарх Московский и всея Руси Пимен благословил отпеть Максима Михайлова в облачении и поминать как протодиакона.

Зинаида ПАРШАГИНА
Публикация журнала Чувашской митрополии
«Бог и человек»

Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает. Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.