|
||||||||||||||
Православная Церковь на оккупированной итальянскими войсками территории Югославии в годы Второй мировой войны. Часть 1Шкаровский Михаил Витальевич Фашистская Италия выступала союзницей нацистской Германии, однако в их отношении к христианским Церквам существовали значительные отличия: итальянское руководство антицерковной политикой не занималось. Именно с этим связано активное участие местного духовенства в партизанском движении. Поощрялись ли подобные действия итальянцами? Каким было положение многочисленных русских эмигрантов в Югославии? Что происходило в Православной Церкви в период оккупации? И что за эмблема – крест внутри красной звезды? Ответами на эти вопросы автор статьи доктор исторических наук М.В. Шкаровский не ограничивается. Особую, отличающуюся от немецкой, церковную политику в годы Второй мировой войны проводили на оккупированной ими территории итальянские войска посредством своей военной администрации. Хотя возглавляемая Бенито Муссолини фашистская Италия выступала союзницей нацистской Германии, между ними существовали значительные различия в области идеологии, в частности в отношении к христианским Церквам. Весной 1941 г. итальянские войска оккупировали значительную часть Югославии: Южную Словению, почти все Адриатическое побережье (Далмацию и Истрию), Черногорию и Западную Македонию с общим населением 1990 тыс. человек. В отличие от придерживавшихся антихристианской идеологии вождей нацистской Германии, итальянское руководство антицерковной политикой не занималось. При этом поддержка Католической Церкви в ее прозелитистской деятельности хотя и проводилась, но в значительно более мягкой форме, чем в Хорватии. Положение Сербской Православной Церкви на оккупированных итальянскими войсками территориях Югославии имело свои региональные особенности, что объяснялось прежде всего разным этническим составом и различными формами административного управления этих территорий. В Словении до войны имелось только три православных прихода (в городах Любляна, Марибор и Целье), которые относились к Загребской епархии Сербской Православной Церкви. В национальном плане их прихожане делились следующим образом: 70 % – словенцы, 20 % – русские и 10 % – сербы. В 1941–1943 гг. Словения была разделена на три зоны оккупации: немецкую (около 60 % территории), венгерскую и итальянскую (так называемая провинция Любляна). В первой из этих зон церковная политика оказалась самой жесткой, немцы активно проводили германизацию Северной Словении, которую называли Нижней Штирией и Верхней Крайной. Часть словенцев насильственно выселили в Сербию (около 15 тыс.) и в Хорватию, в том числе 360 католических священников.[i] Высланные в Сербию из Словении православные священники были распределены по местным приходам. Обосновавшаяся же в Белграде колония переселенцев в сентябре 1942 г. основала общество православных словенцев, которое выступило с инициативой создания особого прихода для своих членов. В декабре 1942 г. Сербский Священный Синод одобрил основание такого прихода и назначил первым его настоятелем бывшего профессора Сараевской Духовной семинарии священника Горазда Деклева. Для проведения богослужений общине была предоставлена церковь Ружицы на Калимегдане, где каждое второе воскресенье о. Горазд совершал службы и проповедовал на словенском языке. В конце 1942 г. в Белграде возникла и Дружина православных словенцев имени святых Кирилла и Мефодия.[ii] В итальянской зоне оккупации Словении политика была наиболее мягкой (поэтому туда бежали священники из немецкой зоны), хотя и здесь православные страдали, в частности была разрушена их церковь на главной площади Любляны. Именно в захваченной итальянцами Южной Словении проживало несколько сотен русских эмигрантов. Только в Любляне в середине 1920-х гг. их проживало около 300, имелась своя подготовительная школа, в местном университете училось 185 русских студентов и преподавало 9 русских профессоров. В частности, профессором Люблянского университета работал известный юрист, социолог и филолог Е.В. Спекторский, ставший после войны одним из основателей русской Свято-Владимирской Духовной Академии в США. Всего же в люблянских вузах работали 17 русских преподавателей. Своей церкви эмигранты в Любляне не имели и ходили в устроенный при казармах югославской армии сербский храм, в котором пел русский церковный хор.[iii] Правда, в местечке Вршич вблизи г. Краньска Гора еще в 1919–1920 гг. бывшие военнопленные российской армии построили русскую православную часовню на кладбище, где во время I Мировой войны оказались похоронены 300 их собратьев содержавшихся в местном лагере (часовня сохранилась до настоящего времени). В г. Поновиче в начале 1920-х гг. была создана русская реальная гимназия, в которой устроили домовую церковь. При гимназической церкви имелась церковная дружина, ученицы образовали содружество просфорниц, дети сами изготавливали богослужебную утварь, подняли иконостас и обновили старые иконы, а богослужения в этом храме посещали русские эмигранты не только из соседнего городка Лития, но и из Любляны.[iv] До апреля 1941 г. действовала Русская Православная Миссия в Словении, вероятно, прекратившая существование сразу же после прихода итальянцев. Весь период итальянской оккупации связь русских эмигрантов в Южной Словении со своими соотечественниками в Сербии была практически невозможна, даже ближайшие родственники не могли проехать к своим семьям. Именно в Словении участие местного духовенства в партизанском движении было особенно активным, здесь в ряды коммунистической партии вступило много христианских социалистов. Значительная часть партизанских отрядов имела своих католических капелланов и православных священников, перед которыми новые бойцы приносили клятву. Эти священнослужители носили особую партизанскую форму – с крестом внутри красной звезды на головном уборе. Решением местного отделения Отечественного фронта от 25 января 1943 г. в Словении был введен институт религиозных референтов, и именно в этой республике 19 февраля 1944 г. оказалась создана первая комиссия по религиозным делам при органах народной власти. После освобождения Словении Сербская Православная Церковь оценила свой ущерб от войны в этой республике в 4,5 млн динар и в качестве компенсации добилась от властей передачи ей имущества немецкой лютеранской общины.[v] Если в Словении русских эмигрантов и вообще православных проживало относительно немного, то в Далмации ситуация была иной. Здесь, помимо многочисленных сербских общин, имелись и русские. Настоятель одной из них архимандрит Игнатий (Озеров) 15 сентября 1941 г. писал из г. Прчино митрополиту Анастасию (Грибановскому), что не имел связи с Белградом после начала войны. Находившийся в Прчино русский инвалидный дом очень бедствовал из-за нехватки продовольствия, и лишь в последнее время положение немного улучшилось. Местное православное духовенство первоначально оказалось в довольно тяжелой ситуации, одно время ему даже запрещали передвигаться без особого разрешения. Сам архим. Игнатий находился под домашним арестом, но затем был освобожден. В этой связи он спрашивал Владыку Анастасия о целесообразности установления связи с настоятелем русской церкви в Риме архим. Симеоном. В ответном письме митр. Анастасий выразил радость, что о. Игнатий со своей паствой относительно благополучно пережил тяжелое время, и посоветовал списаться с отцом Симеоном.[vi] Много русских эмигрантов поселилось в начале 1920-х гг. в районе Бока-Которского залива. Один из городов этого побережья – Херцегнови – даже считался в то время вторым по численности после Белграда русским центром в стране. В дальнейшем, правда, большинство эмигрантов переехало в другие районы Югославии. Однако в городе сохранилось русское кладбище и уже значительно позднее, в 1990-е гг., в Херцегнови была устроена русская церковь св. Георгия. В 1930-е гг. колония русских в г. Которе насчитывала лишь около 70 человек, но они имели свой храм свт. Николая Чудотворца, где звонили колокола, вывезенные одним из белых генералов из России. С началом итальянской оккупации большая часть русских эмигрантов в районе Бока-Которского залива потеряла работу и заработок.[vii] В г. Дубровнике в 1920-е гг. проживало около 700, а в 1930-е гг. – 300 эмигрантов из России, они создали отличный хор, два русских театра и Русский дом, в котором находились общежитие для бедных, зал для собраний и общественная столовая. Духовным центром колонии была построенная в 1920-е гг. православная церковь, основную часть прихожан которой составляли черногорцы, но в ее устройстве самое активное участие приняли и русские эмигранты (в городе имелось еще два православных храма: Благовещения 1877 г. постройки и кладбищенская церковь Архангела Михаила 1837 г.). Русские общины в Далмации сохранились до конца Второй Мировой войны и исчезли в основном во второй половине 1940-х гг. в результате массового выезда русских эмигрантов из Югославии и репрессивной политики утвердившегося в стране режима И.Б. Тито. Большую часть военного времени в Далмации, где проживали 120,2 тыс. православных, не было правящих архиереев. Известный церковно-общественный деятель викарный епископ Пакрачской епархии Владыка Сремский Валериан (Прибичевич) умер в Сплите в монастыре св. Савы 10 июля 1941 г.,[viii] и все приходы на побережье некоторое время окормлял епископ Далматинский Ириней (Джорджевич), официально занимавший эту кафедру в 1931–1952 гг. В письме Заместителя Сербского Патриарха митрополита Иосифа от 17 июля 1942 г. говорилось, что итальянские гражданские власти платили пособия епископу Иринею, 21-ому служившему и 2-м находившимся на пенсии священникам, а также 8-ми вдовам священнослужителей. В их число входили три священника, бежавших с территории, отошедшей к Хорватии, и получивших в Далмации новые приходы.[ix] О помощи итальянцев пострадавшим от хорватов священникам Сербской Церкви в середине октября 1941 г. докладывал и немецкий посланник в Загребе Зигфрид Каше.[x] В то же время Владыка Ириней вызывал сильные подозрения у оккупационных властей в связи с тем, что в марте 1941 г. он резко выступал против присоединения Югославии к пакту Рим-Берлин-Токио и активно поддержал антигерманский переворот 27 марта. СД уже в апреле 1941 г. считало, что епископ являлся «британским агентом». В январе 1942 г. майор СС Х. Рексхайзен сказал о нем известному сербскому политику Д. Льотичу, «что Ириней – убежденный масон и имеет тесные связи с Великобританией».[xi] В результате 8 ноября 1941 г. епископ был арестован в Шибенике и отправлен в Италию, затем более двух лет содержался в заключении в местечке Рипон вблизи Флоренции, где его физически не мучили, но длительное время безуспешно пытались заставить участвовать в создании или подписать акт признания автокефальной Хорватской Православной Церкви. После ареста еп. Иринея пострадало и здание Епархиального управления, его архив был сожжен, а обезглавленная Далматинская епархия осталась без руководящих церковных органов.[xii] 3 июня 1944 г. Владыка бежал в Рим, только что освобожденный союзниками. Здесь он проявил себя сторонником королевского правительства в эмиграции и Д. Михайловича, в частности уже 3 июня написал протоиерею Милану Мацуре о своей поддержке четников и осуждении И.Б. Тито. 8 июля епископ поздравил от имени проживавших в Риме сербов генерала Михайловича и его «храбрых борцов». В июне 1944 г. еп. Ириней встречался с премьер-министром эмигрантского югославского правительства Иваном Шубашичем, рассчитывавшим использовать его авторитет у сербов западной части Югославии в интересах королевской власти. В середине марта 1945 г. Владыка вошел в образованный тогда в Риме Комитет международной помощи югославскому национальному единству. В связи с приходом к власти в Югославии коммунистов на родину епископ Ириней уже не вернулся, с июля 1945 г. он проживал в США, в 1949 г. переехал в Великобританию и скончался в 1952 г. в Кембридже (похоронен в Лондоне).[xiii] На Адриатическое побережье Югославии, помимо Италии, претендовала и провозгласившая свою независимость Хорватия. Поэтому отношения итальянского и хорватского правительств были непростыми. Территориальная граница была определена заключенным при содействии Германии Римским договором от 18 мая 1941 г., но многие проблемы остались. В будущем предусматривалось провозглашение королем Хорватии члена итальянского королевского дома герцога Сполетто. Еще в середине апреля 1941 г. Павелич предложил ему в Риме корону Хорватии, и хотя герцог ответил согласием, однако в Загребе так и не появился. Итальянцы также хотели связать персональной унией Далмацию и Хорватию, но и эти планы закончились неудачей. В 1941 г. хорватские радикальные националисты – усташи – и в Далмации жестоко преследовали сербов, убивая их или насильно заставляя переходить в католичество. В целом в Далматинской епархии из 109 церквей были уничтожены 23 и 55 повреждены, разрушены два из трех монастырей (Крка, Крупа и Драгович), сильно повреждены 18 приходских домов, уничтожены 24 церковных архива. От рук усташей погибли 22 православных священника и 5 монахов, в частности в июне-августе 1941 г. были убиты: 2 иеромонаха, 1 протоиерей и 12 иереев. Однако уже вскоре, опасаясь усиления влияния Хорватии на «своей» территории, итальянцы стали пресекать эти акции и даже поддерживать сербов. Этой тактики итальянские войска придерживались и в занимаемой ими первые три месяца войны юго-западной части так называемого независимого государства Хорватия (в Герцеговине). Первый подобный случай произошел в районе г. Книна. 21 мая 1941 г. к командиру размещенной там итальянской дивизии пришли три хорватских чиновника во главе с францисканским священником Векославом Шимичем и заявили, что берут в свои руки гражданскую власть в этом регионе. На вопрос итальянского генерала о том, какую политику они намерены проводить, францисканец ответил: «Как можно быстрее перебить всех сербов». Впоследствии о. В. Шимич не только стал организатором массовых злодеяний в Книне, но и лично убил несколько сербов. Командир дивизии доложил об этом в Рим, и хотя размещенным в Книне итальянцам не разрешили вмешиваться во внутренние дела Хорватии, они начали неофициально оказывать поддержку взявшимся за оружие сербам. Уже в конце мая, после начала массовых убийств, часть жителей Книна бежала в горы, где была создана одна из первых в Хорватии групп вооруженного сопротивления под командованием православного священника из г. Стрмице князя Момчило Джуича, объявившего себя четником. После ухода в горы о. М. Джуич сразу установил связь с итальянскими офицерами, и те вскоре начали снабжать его отряд оружием и продовольствием.[xiv] 28 августа на праздничном православном богослужении в Книне присутствовали итальянские офицеры, и священник в проповеди отметил, что последние три месяца сербы свободно окормляются в церкви благодаря итальянским властям. 5 октября 1941 г. сам о. Момчило Джуич с разрешения итальянцев совершил в церкви Книна поминание сербов, погибших в борьбе с хорватскими усташами.[xv] В дальнейшем священник М. Джуич получил от Д. Михайловича звание войводы и возглавил одно из самых боеспособных формирований четников – Динарийскую дивизию. После выхода Италии из войны он продолжил борьбу с усташами, а также с коммунистическими партизанами, и в мае 1945 г. увел свою Динарийскую дивизию (10-12 тыс. человек) в Италию. В конце июня – начале июля итальянские войска в основном ушли из Хорватии в Далмацию, и вслед за ними туда бежало много сербских и еврейских беженцев. В Далмации они чувствовали себя в относительной безопасности. Так, в августе 1941 г. итальянский полк вблизи г. Грачац предотвратил истребление 400 сербов и защитил колонну еврейских беженцев. Английский историк Джонатан Штейнберг в этой связи даже писал: «Союзники Италии, хорваты, постепенно превращались в ее врагов, а ее враги, сербы, постепенно становились союзниками».[xvi] Конечно, в этом утверждении имеется некоторое преувеличение, но общая тенденция отмечена правильно. Итальянцы открывали и некоторые закрытые хорватскими властями православные храмы. Один из первых подобных случаев произошел 26 сентября 1941 г. в Требиньу. Еще раньше – в августе, когда хорваты, желая захватить имущество монастыря Завала в Герцеговине, закрыли его, а монахов изгнали, итальянцы вновь открыли эту обитель, возвратили одного из бежавших иеромонахов и разрешили ему совершать богослужения. В это же время итальянские военные употребили силу для защиты православной церкви в Дрнише (Далмация), которую усташи пытались сжечь. В начале сентября в Дрниш приехал епископ Ириней в сопровождении итальянского полковника и фотографа, они произвели осмотр и сфотографировали поврежденную церковь. Так как повреждения оказались небольшие, храм открыли, и вскоре в нем была совершена литургия и поминание погибших от рук усташей местных жителей. Нечто подобное произошло и в ближайшем к Дрнишу селе Кричке.[xvii] В итальянской прессе уже осенью 1941 г. появились враждебные хорватскому руководству статьи. Так, в туринской «Народной газете» в октябре отмечалось: «Было бы нелепо отрицать, что к власти в Хорватии пришли бывшие террористы. Эти преступники стали теперь генералами, министрами, послами, редакторами газет и начальниками полиции. Однако, несмотря на занимаемые должности и высокие посты, суть их осталась прежней. По правде говоря, они ничуть не изменились, включая самого Павелича и членов его правительства».[xviii] Одна из болонских газет еще в сентябре поместила статью, в которой с возмущением говорилось о преступлениях хорватских францисканцев: «Первый брат из Ассизи разговаривал с птицами и рыбами, называя их своими братьями и сестрами. Однако его ученики и духовные наследники, исполненные ненависти, истребляют в независимом хорватском государстве людей, которые перед Богом и Отцом являются их собственными братьями... Они режут, они убивают, они хоронят людей заживо. Они бросают свои несчастные жертвы в реки, в море, в бездонные пропасти. Банды этих убийц все еще существуют, они все еще пребывают в том же самом оголтелом возбуждении, возглавляемые священниками и официальными представителями Католической Церкви».[xix] Не сумев собственными силами справиться с растущим партизанским движением, усташи в начале сентября 1941 г. обратились с итальянскому командованию с просьбой о военной помощи. С другой стороны Рим посетила делегация сербов с мольбами о защите от истребления. В результате 9 сентября и в последующие дни итальянские войска вновь временно оккупировали большую часть Герцеговины. Это позволило части сербов вернуться в родные места. Итальянцы покровительствовали православным священникам, открывали магазины, принадлежавшие сербским торговцам и т.п. В г. Мостаре итальянские войска встречала толпа из 10 тыс. сербских женщин и детей. Маленькая девочка, которую усташи сделали сиротой, подошла к офицеру и, протянув цветы, умоляла итальянцев от имени всех собравшихся взять их под свою защиту.[xx] И эта защита, причем не только сербам, но и евреям, была предоставлена. В декабре 1941 г. оберлейтенант Вейс из немецкого отдела военной экономики сообщил своему начальству, что в г. Дубровнике находится около 500 евреев: «Директор немецкой академии в Дубровнике герр Арнольд присутствовал вместе с некоторыми хорватскими официальными лицами на приеме... и был возмущен высокомерием генерала Амико... Говоря о Хорватии, тот заявил, что итальянцы находятся в ней для того, чтобы защитить бедных и гонимых – евреев и сербов – от зверств усташского террора».[xxi] При этом итальянские войска продолжали вооружать четников. В феврале 1942 г. представлявший III рейх в Загребе генерал Гляйзе фон Хорстенау обратился в Берлин с жалобой на то, что «четники маршируют в каждой занятой итальянцами деревне в полном вооружении... В Герцеговине даже дошло до того, что итальянцы фактически передали четникам хорватскую военную колонну. Хорватская независимость буквально попирается итальянцами». Оказанное руководством III рейха давление на Муссолини не слишком помогло. Итальянский генерал Марио Роатта в своих написанных после войны мемуарах отмечал: «Таким образом, несмотря на протесты Берлина и Загреба и просьбы правительства из Рима... мы продолжали играть нашу роль в сотрудничестве с четниками. Их подразделения снабжались оружием и прочим почти регулярно – пока число их не достигло 30 тысяч человек».[xxii] В телеграмме германского посланника в Загребе З. Каше своему руководству в Берлин от 28 августа 1942 г. говорилось, что 23 августа в с. Блага вблизи г. Мостара под итальянской защитой была открыта православная церковь, причем на ее освящение собралось большое количество людей. Каше также отмечал существование активной «совместной работы» итальянской администрации с четниками и поддержку ею «сербского элемента».[xxiii] В конце лета 1942 г. итальянские войска начали уходить из Хорватии на «свою» территорию в Далмацию, и в некоторых оставляемых ими районах снова возобновился террор усташей. Однако многие регионы уже были заняты четниками и партизанами, которые, правда, непримиримо сражались между собой. Вплоть до своей капитуляции в сентябре 1943 г. итальянцы не передали немцам или хорватам из Далмации ни одного еврея. После капитуляции Италии германское командование создало особую администрацию, контролирующую Адриатическое побережье, Южную Словению и Юлианский район с центром в г. Триесте. В июльском 1944 г. докладе руководителя подразделения НСДАП в Хорватии внешнеполитической службе нацистской партии отмечалось, что иезуиты первоначально рассчитывали с помощью итальянских войск «кровавым путем устранить православный элемент» и таким образом в короткий срок сделать всю Хорватию (включая Далмацию и Истрию) католической. Однако возглавляемые маршалом П. Бадальо итальянские части лишь в незначительной степени участвовали в преследованиях сербов. Итальянцы скорее вооружали возникающие «сербские банды» (четников), активно поддерживая их в борьбе с отрядами усташей. И в конце концов иезуиты стали ориентироваться на Германию.[xxiv] Уцелевшие в ходе террора усташей православные священнослужители Далматинской епархии разделились на три группы – большая часть поддержала четников (8 из них были убиты коммунистами), вторая по величине группа поддержала коммунистов, и лишь менее 10 священников остались нейтральными. Из прокоммунистических священнослужителей наиболее известны два. Архиерейский наместник в Шибенике протоиерей Милан Мацура с 1941 г. активно помогал партизанам (три его сына были коммунистами), вместе с женой он оказался интернирован в Италию, затем обменян на итальянского военнопленного, служил в партизанском отряде и после войны фактически возглавил управление Далматинской епархией. Священник Йован Миодратович из Обровца также был интернирован итальянцами, обменян на итальянского военнопленного, затем служил в партизанской Далматинской бригаде и погиб 16 июня 1943 г. в бою под Фочей.[xxv] 21 октября 1943 г. 12 православных священнослужителей Далмации провели в Буковице свою 1-ю скупщину, на которой присутствовали и представители католического духовенства. Скупщина осудила югославское эмигрантское правительство в Лондоне, возглавлявшего четников Д. Михайловича, войводу М. Джуича и постановила: «Священство признает народно-освободительное движение и его военных и политических руководителей» (пропартизанское духовенство называло себя «народными священниками»). Скупщина также призвала народ к борьбе на стороне партизан против фашистских оккупантов и их слуг – усташей и четников. Правда, позднее двое из ее участников – протоиерей Илия Булован и священник Милорад Доброта – вступили в Динарийскую дивизию четников и ушли вместе с ней в Италию.[xxvi] -------------------------------------------------------------------------------- [i] Подробнее см.: Griesser-Pecar T. Das zerrissene Volk. Slowenien 1941-1946. Okkupation, Kollaboration, Bürgerkrieg, Revolution. Wien-Köln-Graz, 2003. [ii] Церковное обозрение. Белград. 1942. № 11-12. С. 6; Радић Р. Држава и верске заjеднице 1945-1970. Део 1: 1945-1953. Београд, 2002. С. 101. [iii] Косик В.И. Без Отечества: быт(ие) русских в югославской провинции (от времени короля Александра до власти маршала Тито) // Славяноведение. 2006. № 4. С. 35. [iv] Степанов Н.Ю. Православные основы образования русских детей в эмиграции в Югославии // Проблемы истории Русского зарубежья: материалы и исследования. Вып. 1. М., 2005. С. 54-55. [v] Радић Р. Указ. соч. Део 1. С. 128, 131, 281. [vi] Синодальный архив Русской Православной Церкви за границей в Нью-Йорке (СА), д. 18/41. [vii] Косик В.И. Указ. соч. С. 33. [viii] Церковное обозрение. 1941. № 10-12. С. 7. [ix] Архив Србиjе, Београд, Комесариjат за избеглице и пресельенике. [x] Ђурић В. Српска православна црква у Независноj држави хрватскоj 1941-1945 године. Ветерник, 2002. С. 108. [xi] Радић Р. Указ. соч. Део 1. С. 81. [xii] Дурковић-Jакшић Л. Учешће патриjарха Гаврила и Српске цркве у догаћ а jита испред и за време 27. марта 1941. године и ньихово страданье у току рата // Гласник. Београд. 1980. № 8. С. 144; Православлье. Београд. № 371. 1.09.1982. [xiii] Радић Р. Указ. соч. Део 1. С. 81-82, 90. [xiv] Уэст Р. Иосип Броз Тито: власть силы. Смоленск, 1998. С. 128, 252. [xv] Ђурић В. Указ. соч. С. 109-110. [xvi] Steinberg Jo. All or Nothing. London, 1990. P. 38. [xvii] Ђурић В. Указ. соч. С. 133-134. [xviii] Gazetto del Popolo. 23.10.1941. [xix] Il Resto del Carlino. 18.09.1941. [xx] История Югославии. Т. 2. М., 1963. С. 197; Уэст Р. Указ. соч. С. 132. [xxi] Steinberg Jo. Opt. cip. P. 45-47. [xxii] Ibid., P. 43-44; Уэст Р. Указ. соч. С. 172. [xxiii] Institut für Zeitgeschichte München (IfZ), Fb 87/5. Bl. 161232. [xxiv] Ebd., Fa 502, Bd. 1. Bl. 162. [xxv] Слиjепчевић Ђ. Историjа Српске Православне Цркве. III кньига. Келн, 1986. С. 161, 169. [xxvi] Там же. С. 172-173.
|
||||||||||||||
|
||||||||||||||
|
Всего голосов: 0 | |||||||||||||
Версия для печати | Просмотров: 5429 |