Аннотация. Пребывание католиков в Сибири и Дальнем Востоке нашей Родины в сложные 1920-30-е гг. открывается нам в письмах-отчётах католического епископа Пия Ежена Невё, который в это время был апостольским администратором Москвы. Из этих исторических документов, можно узнать, что в годы репрессий и гонений на веру в Советском союзе страдали не только православное духовенство и верующие, но и католики.

Ключевые слова: Католическая церковь, Омск, Новосибирск, Барнаул, Иркутск, Тюмень, Тобольск,

В наше распоряжение попали копии девяти писем Апостольского администратора Москвы католического епископа Пия Ежена Невё (1877–1946), составленные им как отчёты в Рим о событиях в Советской России. Апостольский администратор (лат. administrator apostolicus) - это назначаемый Папой Римским управляющий апостольской администратурой (равно епархии) или временно исполняющий обязанности епископа вакантной или занятой епархии, части епархии или приравненной к епархии отдельной Церкви. Либо духовное лицо, наделённое полнотой церковной власти над определённой группой верующих (например, восточного обряда.

«…Каждые две недели с дипломатической почтой он направлял руководителю комиссии «Про Руссиа» (Pro Russia) письма-отчеты обо всех событиях в России, участником которых он был лично или о которых узнал от своих знакомых – друзей, духовных чад, из писем католических священников или разговоров с православными архиереями или обновленцами»[1].

В докладе использованы фрагменты писем, составленных в период с 1927 по 1933 годы епископа Невё, структурированные по географическому принципу: упоминание городов Сибири и Дальнего Востока. В оригинале письма написаны на французском языке, перевод выполнен с помощью алгоритмов Google Переводчика.

В целом жизнь и деятельность епископа Пия Невё подробно описана в объёмном труде католического священника Антония Венгера «Рим и Москва». Сама книга посвящена «вопросу об отношениях между Римом и Москвой в первой половине XX столетия, точнее об одностороннем стремлении Ватикана завязать отношения с большевицкой властью, в надежде расширить свое влияние в России» [5, с. 3].

Автор предисловия к русскому переводу творения Антония Венгера Никита Струве полагает, что «поначалу Рим возложил на революцию и на большевиков надежду, что они создадут для него более благоприятные условия для миссии в России»[5, с. 3], настолько благоприятные, что Ватикан предполагал поставить в Русской Церкви «своего» Патриарха.

Однако регулярные отчёты епископа Невё в Рим способствовали изменению отношения Ватикана к советской власти в сторону её неприятия и жёсткой критики. Этому способствовала и незавидная участь католической паствы в Советском Союзе. Католики не получали никаких преференций от безбожной власти и несли тяготы и лишения в процессе построения нового государства так же, как и православные, многие верующие представители католической паствы были расстреляны, либо прошли ссылки и/или лагеря. В качестве примера можно вспомнить католический костёл святого Казимира, единственный костёл дореволюционного Новониколаевска, построенный в период 1902–1909 годов, который был закрыт в 1938 году и уничтоженный в 1963 году. Теперь на его месте стоит ЦУМ, построенный в 1967 году.

Теперь перейдем непосредственно к тому, что Апостольский администратор, находящийся в Москве, знал и писал о Сибири и Дальнем Востоке. Конечно же, епископ Пий Невё, упоминая в своих письмах-отчётах Сибирь и Дальний Восток, писал о незавидной судьбе католиков, сосланных в эти края. Например, в первом письме, которое есть в нашем распоряжении, от 12 декабря 1927 года, говорится, что предводительница францисканцев Ленинграда матушка Леччинская была увезена вглубь Сибири, в Енисейск, к северу от Красноярска. На второй странице этого же письма, в конце первого абзаца есть упоминание об Иркутске в контексте заключения там мадам Абрикосовой, знакомой епископа Невё.

В письме от 26 ноября 1928 года на второй странице присутствует рукописная заметка на полях, в которой фигурирует г. Омск в контексте того, что «монсеньор Фабрег скончался в поезде недалеко от Омска». Из книги Венгера мы узнаём, что «29 ноября 1928 года Невё должен был прийти на завтрак в итальянское посольство, где собирался встретиться с монсеньером Фабрегом, лазаристом, коадъютором апостольского викария Пекина… секретарь итальянского посольства сообщил Невё, что 24 ноября по дороге в Москву монсеньор Фабрег скончался в транссибирском экспрессе, недалеко от Омска» [5, с. 228], о чём и была сделана вышеназванная приписка на полях письма. Покойный монсеньор Жозеф-Сильвен-Мариус Фабрег (1872–1928). Управлял китайской епархией Баодин с 19 февраля 1910 года; 12 июня 1923 года был назначен викарием апостольским коадьютором епархии Северного Неба Китая.

В письме от 7 января 1929 года мы встречаем пассаж относительно Якутии: «В глубине Сибири есть огромный регион, населенный язычниками якутами. Большое число священников и верующих православных (есть и католики) сосланы в этот район, где нечего есть кроме рыбы. Кто не умеет ловить рыбу вынужден голодать. Язычники жалеют этих несчастных и подают им милостыню рыбой или зерном, которое покупают довольно далеко и дорого за меха. Но находятся такие недостойные православные христиане, которые доносят на бедных язычников властям и их арестовывают.

С другой стороны, в Сибири немого церквей, но и эти в большинстве отданы большевиками обновленцам, и в них никто не ходит. Можно наблюдать такою картину: верующие, чтобы не общаться с «красными попами» (так их здесь называют), толпой отправляются на квартиру или к старому отстраненному попу-тихоновцу, или к какому-нибудь сосланному священнику, часто очень далеко. Чтобы не компрометировать священника, они под его окнами поют или читают молитвы, а по окончании священник появляется в окне и, благословляя, отпускает верующих» [1].

Письмо от 4 августа 1930 года содержит интересный материал о священномученике Петре (Полянском) митрополите Крутицком: «Митрополит Петр (Крутицкий) закончил время ссылки: он готовился вернуться в Европу, но в Иркутске агенты ГПУ пообещали ему открыть семинарию и другие прекрасные вещи с известной свободой передвижения при условии подписания, не знаю какой, декларации. Прочитав бумагу из ГПУ, митрополит ответил отказом. И его попросили вернуться на Камчатку или в окрестности. Это правда, что есть на свете мужественные люди». Из этого сообщения можно сделать заключение о том, насколько достоверно епископ Невё описывает события в далёкой Сибири.

Во-первых, митрополит Пётр действительно должен был быть освобождён из ссылки в августе 1930 года, где содержался с 1927 года в посёлке Хэ, который находился на территории современного Ямало-Ненецкого автономного округа. Однако также известно, что митрополит Пётр так и не получил освобождения, но прямо в ссылке был арестован 17 августа 1930 года и содержался в Тобольской тюрьме, то есть он вряд ли мог оказаться в августе 1930 года в Иркутске.

Во-вторых, на Камчатке митрополит Пётр никогда не был. Но, по-видимому, для епископа Невё Салехардский край и представляется Камчаткой. Так как в другом письме от 30 марта 1931 года вновь говорит о том, что «что митрополит Пётр был привезен из Камчатского края для дачи показаний на процессе по делу об отравлении патриарха», то есть вновь упоминает Камчатку как место ссылок православных архиереев. Это не соответствует действительности, так как первые заключённые начали пребывать на Камчатку в феврале 1932 года [4, с. 226], а в северные районы Сибири духовенство действительно ссылали, что видно на примере митрополита Петра (Полянского). Из этих двух сопоставлений видно, что, как уже отмечали другие исследователи, «…нельзя утверждать, что информация, получаемая епископом Пием Эженом Невё от его источников, абсолютно достоверна… подлежит дальнейшей проверке… он передает материал таким, каким его воспринимает, не имея возможности сравнивать разные источники…» [1].

В том же письме (от 4 августа 1930 года, на второй странице) епископ Невё упоминает о несчастной судьбе еще одного католического аббата: «Аббат Жозеф Ченфелд, арестованный в Крыму, был отправлен в Новосибирск (бывший Новониколаевск), где он находится в ужасных условиях. Он направлен на принудительные работы на кирпичный завод. Заметьте, что не было ни процесса, ни суда, и что несчастный сам не представляет, сколько времени это наказание должно продлиться. Он был арестован 25 ноября прошлого года и отправлен в Сибирь 29 апреля этого года. Один верный католик отнес ему одежду, то, что необходимо для жизни и для чтения мессы».

В следующем письме от 13 октября 1930 года повествуется история высылки монсеньора Болеслава Слосканса (1893-1981): «Также есть последние новости от дорогого монсеньора Слосканса. Он был освобождён из Соловков. А знаете ли вы, куда наши бандиты его отправили? Очень далеко на север в район Иркутска и Байкала. Две доминиканки, сестры Элен и Елизавета Вахевич, написали матери, что они собирали ягоды вместе с Его Преосвященством… Их адрес, следующий: село Бутима, Киренгский край, Казачинский район, Сибкрай. Эта деревня расположена на притоке Лены Киренги. Какую школу проходит святой епископ! По крайней мере, его присутствие является утешением для этих двух брошенных хороших девушек, которые должны были приветствовать его как посланника божественного Промысла». В другом письме от 19 января 1931 года история странствий епископа Слосканса по Сибири получает своё продолжение. Мы узнаём, что «монсеньор Слосканс был этапирован в Иркутск», а в январе 1933 года Слосканс – выслан из СССР.

Там же говорится ещё об одном католическом епископе – Апостольском администраторе Ленинграда Антонии Малецком (1861–1935) «…ходят слухи, пока неподтверждённые, что монсеньор Малецкий таким же путём будет отправлен в Иркутск», известно, что Малецкий был арестован в ноябре 1930 года и отбывал заключение в Иркутской области, но по болезни был освобождён в 1934 году, скончался в январе 1935 года. Таким образом Иркутск или вернее Иркутская область предстаёт перед нами в необычном свете, как место ссылки католического духовенства.

В этом же письме говорится « Наши хозяева в очередной раз напали на бедных доминиканок…» и далее сообщается судь ба сестры Маргариты-Марии (Ольга Александровна Спечинская (1891 или 1893–1938)), которая «ранее проживала в Одессе, прошла через Бутырскую тюрьму, а теперь этапируется в Сибирь до пункта назначения, по дороге она отправила записку свои сёстрам, чтобы рассказать им как она счастлива и чтобы заверить их, что хотя и не хватает теплой одежды (в этом сезоне), она приближается к Вифлеему». Опять мы видим, что Сибирь связанна с негативными обстоятельствами в жизни католической паствы епископа Невё.

В упоминавшемся выше письме от 30 марта 1931 года е пископ Невё приводит свидетельства насильственной коллективизации на примере Рязанской губернии: «…в правительстве Рязани есть очень простой и очень эффективный метод добровольной вербовки (как провозгласил Сталин), инструменты, которые будут применяться, пока не появится энтузиазм к колхозу. Вербовка. Вы отказываетесь, а потом вам говорят: «Мы объявили вас кулаком и конфискуем всё имущество, которые отныне принадлежат колхозу». Далее на вокзал с семьей и детьми. А когда поезд переполнен, мы отправляемся на север, на Урал и в Сибирь, где новый кулак ознакомится с непринудительным трудом или голодом, или холодной смертью». Почему здесь упоминается именно непринудительный труд? Выше в этом же письме говорится, что «митрополит Сергий был под арестом две недели за отказ подписать бумагу, где должен был провозглашать свободу труда и отсутствие принудительного труда».

В одном из последних писем, которые мы имеем, от 12 сентября 1932 года появляется упоминание г. Барнаула, куда были сосланы два католических священника – новороссийский аббат Якоб Вольф и его коллега по фамилии Рот.

В письме от 10 апреля 1933 года епископ Невё описывает положение православного епископата в Сибири, вернее практически полное его отсутствие: «Вл. Варф[оломей] доверительно сообщил мне, что митрополит Сергий очень болезненно переживает то, что происходит в Сибири: епископы, которых он посвятил, практически все арестованы и сосланы и огромное число церквей остаются вдовствующими: «Это не то, что мне обещали», – добавил Сергий. Бедняга захотел приготовить грушу: наши гурманы съели и высосали все изнутри: что им до кожицы?» [1]. Архиепископ Варфоломей (Ремов Николай Федорович, 1888–1935), с 1921 года – епископ Сергиевский, с 1925 года из-за болезней – на покое, с 1934 года – архиепископ; в 1922–1935 годы – настоятель Высоко-Петровского монастыря г. Москвы, руководитель тайной монашеской общины. Арестован 21.02.1935 года. Расстрелян 10.07.1935 года. С епископом Пием Невё знаком с 1927 года. Передавал через него сведения о гонениях на религию в СССР. Сыграл важную роль в остановке прозелитической миссии Ватикана в Советской России, на словах согласившись стать тайным католиком, при этом игнорируя поручения Невё и сохраняя верность православию [2].

В последнем письме от 11 сентября 1933 года сообщается о смерти римо-католического игумена Леонарда Яковлевича Барановского (1875–1930), о смерти которого епископу Невё сообщила доминиканская монахиня: «…сестра Роза (Галина Фадеевна Энкевич) арестована вместе с остальными, эта сестра должна была пройти через тюрьмы Иркутска, Тобольска, Тюмени и др., чтобы попасть в область Нарыма: вот где был бедный настоятель…», о котором известно, что он «13 июля 1928 года освобожден из лагеря и отправлен на три года в ссылку в село Тогур Колпашевского района Нарымского края» [3], где и скончался 12 декабря 1930 года от тифа.

Резюмируя всё вышесказанное, для Апостольского администратора Москвы Сибирь и тем более Дальний Восток были «terra incognita», о которых он имел самое туманное представление. И всё же эти области были местом, где католики вынуждены были проводить годы своей жизни, отбывая несправедливые наказания, инспирированные безбожной советской властью. Представителей советской власти, особенно агентуру ГПУ, епископ Невё с иронией называет «наши бандиты», «наши хозяева» и даже «наши гурманы», которые пожирают жизнь изнутри, оставляя внешнюю видимость жизни.

Конечно, нигде в доступной нам корреспонденции епископа Пия Невё нет прямого негативного отношения к Сибири и Дальнему Востоку, а в отношении к коренным народам Якутии проявляется и явное сочувствие. Однако не удивительно, что для католического епископа, чьё духовенство и паства погибает в далёкой Сибири, родные для нашего сибирского слуха города Омск, Новосибирск, Барнаул, Иркутск, Тюмень и Тобольск являются лишь далёким местом ссылки, печали и отчаяния, с проявлениями которого мужественно борются верные сыны и дщери Католической церкви, по провидению Божию подвергшиеся гонениям за веру в Господа Иисуса Христа.

Литература

1. Балашова Е.Г. Епископ Пий Эжен Невё – «глаза и уши» Ватикана в советской России: от частушек до высокой политики. Выдержки из писем-отчетов католического епископа, апостольского администратора в Москве на рубеже 1920-х - 1930-х гг. // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2018. T. 9. Выпуск 4 (68) [Электронный ресурс]. Доступ для зарегистрированных пользователей. URL: http://history.jes.su/s207987840002203-2-1 (дата обращения: 23.10.2023).

2. Балашова Е.Г. Новые сведения о пострадавших в годы гонений на Церковь в СССР в 1920−1930-е гг. (по материалам Высоко-Петровского монастыря г. Москвы) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2017. Т. 16. № 3. С. 414–428.

3. Барановский Леонард Яковлевич. Мемориальный музей «Следственная тюрьма НКВД» // [Электронный ресурс]. Доступ для зарегистрированных пользователей. URL: https://nkvd.tomsk.ru/researches/passional/baranovskij-leonard-nikolaevich/ (дата обращения: 26.10.2023).

4. Бацаев И.Д., Козлов А.Г. Дальстрой и Севвостлаг НКВД СССР в цифрах и документах: В 2-х ч. Ч. 1 (1931 – 1941). Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 2002. С. 226.

5. Венгер А. Рим и Москва 1900–1950. М.: Русский путь, 2000. Предисл. Н. Струве. (Перев. с фр. по изданию: Wenger А. Rome et Moscou. 1900–1950. Paris, desclee de Brouwer, 1987). – С. 408

Живоносный Источник №4 (27) за 2023 г.