Юлия Панова. ХРОМУЛЯ

«А ну-ка, слепая, угадай, кто тебя стеганул? – одной из забав деревенских мальчишек было неслышно подойти к Матронушке сзади и хлестко ударить её крапивой. Она на них не обижалась – только со временем совсем перестала играть с детьми...».

- Мама, ну что ты такое ребенку на ночь читаешь?! – не скрывая раздражения, сказала проходившая мимо детской дочь. Бабушка, взглянув в расширившиеся глаза внучки, сказала спокойно:

- Маму надо слушать, - и достала с полки сказки Андерсена.

- Да, баб, нельзя ли что-нибудь повеселее, - обрадованно поддакнул пятиклассник Лешка, который как раз собирал портфель. Ему почему-то вспомнилась недавняя история, когда учительнице понадобилось забить гвоздь и она, весело оглядев мальчишек, спросила: «Ну, кто у нас самый рукастый?». Лешка, под одобрительный хохот одноклассников, кивнул в сторону Саньки, чья правая рука была меньше левой, да к тому же висела безжизненной плетью: «Да вон у нас – рукастее не бывает!». Сейчас мальчик усиленно гнал от себя это воспоминание, но за ним наплывали другие - как он предлагал Сане стать капитаном команды по баскетболу, или как напоказ здоровался с ним, протягивая для рукопожатия правую руку, чтобы потом, якобы спохватившись, пожать левую.

Чтобы отвлечься, он стал вслушиваться в то, что читает бабушка. С тем и уснул. А наутро случилась нелепость – на уроке физкультуры ему попался сильно накачанный баскетбольный мяч, приняв который, он ушиб пальцы на руках. К концу урока боль не утихла, и, по совету школьного врача, Лешка с мамой отправились в травмопункт. Оттуда он вернулся довольным, имея по одному загипсованному пальцу на каждой руке. И хотя трещины в кости были небольшими, они гордо именовались переломом, а потому давали право не выполнять письменные работы.

Весь первый день Лешка упивался собственным превосходством – каждый приходящий учитель обращал на него внимание, и каждому из них он с важным видом сообщал, что у него перелом и писать он, извините, не сможет. На следующий день радость мальчика поутихла – все учителя-предметники о нем уже знали, а потому не обращали внимания, да и ребят его гипс уже мало привлекал. В довершение ко всему, с Лешкой случилась неприятность в столовой, когда он, зацепив загипсованным пальцем тарелку, разлил суп. Все довершил кретин Женька, который, видя, что Лешка идет по направлению к туалету, крикнул вдогонку: «Эй, Леха, ширинку сам расстегнешь или помощь нужна?».

- Все, в школу не пойду, пока гипс не снимут, - объявил он дома.

- Это ваше право, - развеяла сомнения учительница, когда наутро мама пришла в школу.

Учиться самому оказалось делом менее интересным, чем с учителем и одноклассниками, играть в компьютерные игры увлекательнее, когда это не всегда разрешают, и даже верный пес был в тягость, потому что каждый раз, когда он собирался на прогулку, Лешке приходилось просить кого-нибудь завязать ему шнурки. «А у Сани-то вся обувь на липучках», - ни с того, ни с сего подумалось ему.

Однажды он заметил, как двое людей оживленно жестикулировали руками и смеялись негромко через равные промежутки времени. Этот негромкий смех в безмолвии поверг Лешку в изумление – они не слышат! Ни мяуканье кошки, ни скрип тормозов, ни даже собственное имя – не слышат!

А как-то, возвращаясь с тренировки, он плюхнулся, усталый на сиденье в метро. Напротив него какой-то мужчина держал на коленях сына, который (Лешка даже усмехнулся про себя!) давно вышел из того возраста, когда сидят на папиных коленках. И только когда мужчина поднялся к выходу, взяв на руки свое великовозрастное чадо, Алешка ВСЕ ПОНЯЛ! И впервые в жизни ему захотелось поделиться не местом для сидения, а местом для стояния.

И когда мальчик узнал, что одноклассник Юрка собирается утопить одного из котят, которого кошка случайно придавила, повредив ему лапку, после уроков отправился к нему домой.

- Давай котенка, - выпалил Лешка с порога.

- Какого котенка? – не понял тот.

- Хромулю.

- Зачем тебе этот уродец? Возьми вот этого красавчика с белыми лапками, для тебя не жалко – мы ведь друзья.

- Я забираю Хромулю, - тихо, но внятно сказал Лешка.

А потом он шел домой, счастливо улыбаясь встречным прохожим, и поглаживал дрожавшего за пазухой котенка. «Ну, хватит, хватит дрожать – теперь-то тебя никто не обидит».

2008 год